Цветы на подоконнике

Пели жалобно трубы. Хоронили героя.
Колыхались знамена, в галунах и шитье.
Трубы пели о хладном могильном покое.
И смеялося солнце на их медном литье.

Музыкантов, свистя, провожали мальчишки,

Развивалась вдоль улиц кортежа спираль,
И, вполголоса, люди обсуждали делишки,
Сохраняя на лицах, прилично, печаль.

— Посмотрите, вон Мэри…

— Привезли из Кореи…
— Понесла же нелегкая!..
— Это новый седан?..
— Тыщу триста!..
— Женатый?..
— Ах, хотя бы скорее!..
— Да, сегодня же скачки!..
— Кто вам делает план?..

И вставали трамваи и автомобили

В неподвижно-притихший почтительный ряд,
И казалось, что тот, кого дважды убили,
Принимал, проезжая, молчаливый парад.

«Огни мерцали, мерцали звёзды…»

Огни мерцали, мерцали звёзды,
Пылало небо — не погасить!
В лицо мне веял горячий воздух,
И так безумно хотелось жить!

Цветы шептали, шептали травы,

Внизу призывно пел океан.
Напьюсь я сладкой земной отравы
И не запомню заживших ран.

Челны светились, светились сваи,

И в море Млечный струился Путь…
Нет! Мне не надо на небе Рая —
Хочу навеки к земле прильнуть!

Последняя любовь

Последняя любовь таит страданья.
Но в жалкой обреченности земной
Она падучей, огненной звездой
Сверкает в нашей жизни, на прощанье.
И нежный луч закатного сиянья,
Как будто медлит… Но, колдуньей злой,
Нас невозвратность тянет за собой
На темные дороги угасанья…

И эта неизбежность умиранья,

И страсть, и боль прощального лобзанья
Пронзают сердце горькой красотой —
Так, поздней осенью, кружась в тумане,
Волнующим до слез очарованьем,
Слетает лист последний, золотой…

«Лирная пристань», Сидней, 1984 г.