Цветы на подоконнике

Клубился город мокрою толпой.
Котенок вымокший, чихая тихо, —
Асфальтовой пустыни злое Лихо, —
Бродил, как тень, по мокрой мостовой.

Он, синегубо раззевая пасть,

Мяукает, беспомощно-беззвучно.
Скользит в воде, стараясь не упасть
И людям в ноги тычется докучно.

Дрожит на улице больной зверек.

Гранитные сердца неумолимы.
Снует толпа, спешит. Проходят мимо…

Звериный рай

Пахнут розы. Звезды блещут ярко.
Вся в цвету прекрасная земля!
Нить прядет седая, злая Парка,
В темных пальцах вьется жизнь моя.

Ужас, горе, страхи, униженья —

Всё на нитку!.. Старая карга!
А вокруг — восторг и песнопенья!
Волны сини!.. Ярки берега!..

И когда обид, потерь и скверны

Чаша перельется через край —
Ангел строгий, в шуме крыльев мерном,
Унесет меня в Звериный Рай.

Там, в просторах золотых и синих,

Многих, многих я друзей найду.
Мне навстречу, бросив апельсины,
Закартавит звонко какаду.

Он, соседской кошкою помятый,

Перестал дышать в моих руках.
Будь здоров, мой милый друг крылатый!
Хорошо ли в Божеских садах?

Ласково потрется мне о ноги

Кошка, заболевшая паршой.
Каждый уходил с ее дороги,
Хоть жалел, конечно, всей душой…

Вот и ты, бездомная собака,

Тычешь в руку мне холодный нос.
Ты прости мне, что тогда, заплакав,
Я сбежала ночью, милый пес.

Только постояла, сердцем тлея,

Только покормила пирожком…
Это кто мне там щекочет шею?
Скворушка, с простреленным крылом!

Вишь, какой! И перья — заблестели!

Больно ты тогда был неказист.
Улетел ты через три недели, —
Помню, до сих пор, веселый свист!

Вот мартышка — черные ладони,

Помнишь тот банан, тогда, зимой?
Вот, сгоревший в шахте, белый пони,
Вон и конь, ободранный живой…

Вот оно, пришло, — что вы искали!

То убежище от всяких бед,
Где ни униженья, ни печали,
Где ни воздыханий больше нет.

Тут никто нам — никогда! — не скажет:

Прочь, бродяга!.. Нечего смотреть!
Не заморит голодом, не свяжет,
Не прогонит, не поднимет плеть…

…Знаю, — будет, будет так, когда я

Грохнусь навзничь в жизненном бою
И застыну, горькая и злая,
Чтоб очнуться в ласковом раю…

«Я даже больше не молюсь…»

Я даже больше не молюсь, —
Лишь только пред Твоей иконой
Я ставлю свежие цветы,
Немой смиренной обороной.

Мне жизни не понять вовек.

Живу, грешу и горько каюсь
И пред молчанием Твоим
Неоднократно отрекаюсь.

О, нет!.. Я больше не молюсь,

— Отступнице ли ждать пощады? —
И только свежие цветы
Я приношу Тебе из сада…

«Дней отмерянных рвется намётка…»