Цветы на свалке

Темнеет. Тишина. Давно закрыты двери.
Обычные мечты свершают точный круг.
Я вижу кабинет пытливого Сальери,
Дерзнувшего разъять, исчислить легкий звук,
Направить, обуздать, усилить в нужной мере
Порывы творческих неизреченных мук.
Расчетом сжатые, взволнованно и гордо,
Вздымаются волной свободные аккорды.

Еще любимый лик. Упорный соглядатай

Несознанных чудес, творимых на земле,
Искавший каждый день – везде, в печали брата,
В улыбке женских уст и предвечерней мгле
Сплетений красочных. Внимательный вожатый,
Равно презрительный к восторгу и хуле;
Пророчества и страх и лепет беззаботный
Да Винчи вбрасывал в бессмертные полотна.

И если ты придешь – неведомый избранник,

Ваятель вещих слов, свершитель и пророк,
Не жрец увенчанный, но истомленный странник,
Отверженник толпы, один, спокойно строг,
Не вспышек и мечты, – труда покорный данник,
Ты в песнях изъяснишь значенье слов и строк;
И нежность и тоску пылающего слова
Разъяв, разъединив, в созвучьях свяжешь снова.

«Когда потухнет бледный мой ночник…» *

Когда потухнет бледный мой ночник
И смерть, вздохнув, приникнет к изголовью,
В мечтах последних светлый женский лик
Не улыбнется нежною любовью;

Отец духовный, – ласковый старик

Не повторит докучных суесловий.
Один, один. И буду в грозный миг
Еще бесстрастнее, еще суровей.

Тогда учителей предстанет клир,

Зовут к себе, на сладостный Маир,
И внятны мне призывы и укоры

Хранителей желанного огня;

И встретят недостойного меня
Спокойные торжественные хоры.

Возвращение

«Верую, Господи, помоги моему неверию».

«Как хорошо, окончив пыльный путь…»

Как хорошо, окончив пыльный путь,
Легко сплетать созвучья песнопений
И в холоде спокойном отдохнуть,
Вникая в книги, вызывая тени
Борцов давно минувших поколений,
И, равнодушно слыша долгий стон,
Сказать себе: опять борьба и пени
И кличи гневные сменили сон
И воздух над землей тревогой напоен.

Я был с людьми, я был с людьми когда-то,

Меня взметнула сильная волна,
Я заплатил неисчислимой платой
За свой порыв: душа опалена
И возвратиться больше не вольна;
Уходит день и день приходит новый,
Но исцелить не может тишина;
Я издали слежу борьбу и зовы
И ропоты рабов и тяжкие оковы.

Когда бы хоть горчичное зерно

Во мне горячей веры уцелело!
Но мне свободным быть не суждено.
Поодаль я стою оцепенело
И вдаль смотрю в тревоге онемелой –
Отверженным зажегся светлый день,
Склоняется для жатвы колос спелый
И за ступенью пройдена ступень
И шлет упреки мне отверженная тень.

«Твое терпенье – тягостный укор…»