Цветы на свалке

Мечтой пленяясь невозможной,
Я мыслил в веру испытать,
И меч упал по рукоять
В давно бездейственные ножны.

Ученых слушал и волхвов,

Но в сумерках лабораторий
Я различал в ненужном споре
Тоску вдвойне ненужных слов.

И я поднялся на высоты,

Свои скитанья в песнях сплел;
Ценою жизни верных пчел
Копятся сладостные соты.

И там, вверху, меж льдяных скал,

Я увидал поля и села,
И блеск всевластного престола
И Русь родную увидал.

И то же горестное знамя,

И ту же древнюю беду,
И слыша голос: «Будешь с нами?»
Я отвечал: «Иду! Иду!»

И снова я у той же грани,

Среди отверженных борцов.
Где верой мудрых простецов
Все предуказано заране.

И снова я на старый стяг

Смотрю, как древле Иудея
На меднокованного змея –
Спасенья благостного знак.

Ожидание

«Страна моя! Смиренная обитель…»

Страна моя! Смиренная обитель,
Где звон цепей и грохоты вериг,
Где каждый – жертва и беспечный зритель,
Где юноша – морщинистый старик,
Где навсегда задушено веселье,
Где смех – придавленный и злобный крик,
Где радость – беспросветное похмелье,
Где все – рабы, где каждый с детства пил
Отчаянья и гнева злое зелье
И ждал в тоске необычайных сил
И меры ждал страдальческим блужданьям,
И тщетно числил длинный ряд могил,
Исполненных великим ожиданьем.

Петербург

(Сонет)

Колючий ветер воем и свистками
Нарушил отдых мнительной Невы
И волны, цвета грязной синевы,
Сердито машут белыми платками.

Ложится пыль неровными кругами

На площади, где, чуждые молвы,
Хранят покой, завещанный веками,
Седой солдат и бронзовые львы.

Встают Екатерининские тени,

Торжественно проходят в Летний сад
И грустно смотрят вдаль, в туман осенний,

Где врезались в оранжевый закат

И загудели, мстительно и грубо,
Фабричные чернеющие трубы.

Деревня *

(Сонет)

Закрыты ставни; скучно и темно;
Текут часы постылого досуга,
И нищая назойливая вьюга
Опять стучится в низкое окно.

Печатью вековечного испуга

Отец и сын отмечены равно;
За годом год – и так давным-давно
Налоги да ярмо кормильца-плуга.

Носитель темный тяготы земной,

Затеплив свечку зимнему Николе,
Грозит кому-то, злобный и хмельной,

И другу шепчет о «земле и воле»,

Потом в цепях, с повинной головой,
Идет в толпе дорогой в чистом поле.

Евреи

(Сонет)