Цветы над адом

Тереза сняла очки и принялась нервно протирать линзы краем рукава.

— Складывается впечатление, что убийц в этом деле двое. Один, холодный и расчетливый, оставил нам сообщение с помощью тела (но какое?), расставил силки, чтобы труп обнаружили в нетронутом виде, и спрятал автомобиль, чтобы его не нашли раньше времени. Второй — совершенно неуправляемый, как животное. То, как он расправился с жертвой около дороги, ничуть не заботясь, как бы его не заметили прохожие, без оружия и подручных средств, свидетельствует о том, что он действовал импульсивно. И оставил уйму улик, наплевав на меры предосторожности.

Они вернулись к осмотру.

— На теле нет следов укусов, — сказала Тереза.

— Да, я тоже обратил на это внимание.

— Когда нападает садист, — пояснила комиссар для Марини, — на теле часто остаются отметины зубов. Убийца полностью теряет контроль и упивается своей жестокостью. Но не в нашем случае. На теле ни царапины. Его интересовало исключительно зрение, остальное он не тронул.

— Полагаю, даже это тебя не убедило? — предположил Парри.

Тереза кивнула.

— Я не вижу его. Со мной такое впервые. Я не понимаю, с кем имею дело.

— Возможно, это и неплохо, — вмешался Марини. — Я про отсутствие скоропалительных выводов. Судить о типаже убийцы слишком преждевременно.

Тереза посмотрела на него с тем же выражением, что и утром, когда он прибыл на место преступления, — вызывающе и недовольно. Она просто не могла поверить, насколько наивным может быть человек.

— Ты не понял, о чем я, — ответила она.

— Да нет, понял.

Она покачала головой.

— Инспектор, это был не вопрос.

— Профиль? — вмешался Парри в словесную перепалку.

Тереза была в нерешительности.

— Давай! — подбодрил ее медик. — Это написано у тебя на лице!

— У нас единичный случай, Антонио. Профиль, как ты знаешь, используют для других целей…

— Но ведь тебя это беспокоит, верно? Налицо ритуальность, ты это подметила. А ритуальность порождает серию — так и появляются серийные убийцы.

Тереза покусывала дужку очков. Она устала, проголодалась и заметно нервничала. Парри давно ее знал и читал ее мысли как открытую книгу.

— Ему от двадцати пяти до тридцати, — наконец проговорила она. — Живет один. Худощав и при этом чрезвычайно силен — убитый был далеко не слабак. Относится к дезорганизованному типу, но только отчасти. Пользуется не только силой, но и мозгами. Умен, однако мне кажется, в жизни многого не добился из-за проблем с психикой: вполне вероятно, в школе учился плохо и теперь работает где придется. Интроверт. Думаю, он никогда не жил с женщиной. Возможно, страдает от сексуальных расстройств.

Марини выдохнул. Неосознанное действие, выдающее недоумение, отметила про себя Тереза.

— Ты с чем-то не согласен и хочешь это обсудить? — поинтересовалась она.

Тот лишь удивленно развел руками.

— Вы полагаете, я пришел сюда просто так? Естественно, я хочу обсудить, высказать свое мнение, поспорить, наконец! Но обсудить конкретные факты, а не…

Тереза улыбнулась: с подобной реакцией она сталкивалась не впервые.

— Ты прав, — согласилась она. — Смерть — вполне конкретная вещь, не находишь? Чувствуешь запашок?

Глаза инспектора загорелись: видимо, он устал от ее нападок.

— Чувствую. А вы? — ответил он вызывающе.

Парри открыл было рот, чтобы вмешаться, но Тереза остановила его взглядом. Ее не заботило нарушение дисциплины. Как знать, вдруг у молодого инспектора, кроме костюма с иголочки и недовольного личика, имеется еще и характер?

— На чем основываются мои выводы? — проговорила она, приблизившись. — На опыте. И на статистике. И на сотнях профилей тех, кто убивает таким же способом. Особым способом. Никакой мистики. Я не гадаю, а изучаю. И тебе советую.

Ночной воздух был колюч и свеж. Тереза старалась дышать полной грудью, чтобы прогнать навалившуюся печаль. Подобное ощущение охватывало ее всякий раз, когда она выходила из Института судебной медицины, и ничуть не притуплялось ни с годами, ни с количеством вскрытий, на которых ей довелось присутствовать. Это походило на кратковременную остановку дыхания.

Она заспешила к машине, за ней след в след шел Марини. Инспектор был зол, на его месте Тереза ощущала бы то же самое. Именно этого она и добивалась: немного праведного гнева и злости. Всего того, что дает энергию и силы.

Инспектор нагнал ее.

— Что я вам сделал? — спросил он.

Тереза сделала вид, что не понимает.

— За что вы меня ненавидите? За то, что опоздал? Даже если так, разве я заслужил, чтобы меня унижали?

Тереза рассмеялась.

— Ненавижу? С чего ты взял? А по поводу унижений… Сам виноват. Тебя никто не тянул за язык.

— Ну вот опять! Это же очевидно, что вы на меня злитесь, — настаивал он.

Замедлив шаг, Тереза остановилась. Подняла голову и взглянула на обеспокоенное лицо инспектора.

— Очевидно здесь только то, что ты совершенно некомпетентен, — произнесла она. — Я не права? Так убеди меня в обратном! Жду твой отчет о сегодняшних событиях. И поторопись, времени у тебя в обрез.

8