Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Однако здесь еще циркулировала информация, которую не все хиппи приветствовали: информация о том, где достать и как приготовить наркотики. Многие хиппи Второй Системы отвергали наркотики не только по идеологическим причинам — как что-то такое, что порождает зависимость и отнимает свободу, но также и из практических соображений, поскольку употребление наркотиков было уголовным преступлением и подвергало риску всех, кто собирался вместе. Похоже, летний хипповский лагерь в течение нескольких сезонов был расколот по этому вопросу. Херсонский хиппи Ломоносов вспоминал, что уже в 1978 году в Витрупе было два лагеря: «чистый» на одном берегу реки, и тот, в котором крутились наркотики, — на другом. В конце концов милиция прогнала и тех и других[470]. Практические соображения вызывали философские споры. Хиппи, употребляющие наркотики, возражали против их запретов в сообществе, декларировавшем свободу без ограничений[471]. И хотя это никогда не приводило к окончательному расколу, образ жизни и взгляды тех, кто наркотики принимал, и тех, кто их отвергал, все больше расходились: одна сторона обвиняла другую в том, что из‐за них приходится постоянно сидеть по домам из страха быть арестованными милицией, а другая заявляла, что те, кто указывает, как им жить, — это нетерпимые, узколобые, с замашками тюремщиков личности, которые не могут называться хиппи.

Хиппи, принимающие наркотики, и правда преследовались более сурово, чем те, кто их не употреблял и просто считался нарушителем общественного порядка. Но нельзя утверждать, что в те годы наркоманы-хиппи жили только ради употребления наркотиков или что кайф не способствовал их творчеству. Конец 1970‐х был временем большой активности для людей из обоих лагерей, и в некотором смысле больше авангардных произведений вышли из кругов наркоманов. Люди рисовали, писали стихи, шили экстравагантную одежду. Офелия и Азазелло, хорошо известные «нарко»-хиппи Москвы, славились своими красивыми нарядами и картинами. Мало кто знал, что Азазелло также был одаренным поэтом, написавшим сотни стихов[472]. Несмотря на то что после скандальной выставки 1975 года сотрудничество с другими художниками-нонконформистами прекратилось, неформальные квартирные выставки продолжились. В 1979 году Олеся Троянская организовала «квартирник», где помимо своих работ выставила картины своего мужа Сергея Троянского, а также Юры Диверсанта, Саши Художника и многих других художников-хиппи того времени. На фотографии можно разглядеть стены ее квартиры, увешанные большим количеством картин, изображающих длинноволосых людей, религиозные сюжеты и сюрреалистические абстракции; нынешнее местонахождение всех их неизвестно, хотя ни одна из них не была конфискована милицией или КГБ. За три дня «работы» выставки ее посетили несколько сотен человек[473]. Олеся была также талантливой блюзовой певицей — и добросовестной участницей всевозможных наркотических экспериментов. Многие говорили, что она и ее муж Сергей были настоящими хиппи, людьми, которые родились, чтобы быть не такими, как все, — отчаянными и склонными к саморазрушению. Сергей был ключевым поставщиком наркотиков в московской Системе, одним из главных организаторов поездок за маком в Западную Украину и Молдавию. Но также он был автором приглашения в Царицыно 1 июня 1981 года, в котором он связал пацифизм хиппи с реакцией на идущую в Афганистане войну («Как ты, пацифист, относишься к тому, что твой ровесник убит в Афганистане»?). В 1977 году он взобрался на кирпичную стену недалеко от Малой Бронной в Москве и нарисовал пацифик, рядом — свастику, а потом написал «Долой СССР»[474].