Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

На другой день Симэнь встал с тяжелой головой. В управу ехать ему не хотелось. Он умылся, причесался и, одевшись, направился в кабинет, где сел подле горящей жаровни. Тем временем Юйсяо пошла к Жуи. Та отцедила ей полкувшинчика молока, и горничная принесла его хозяину, чтобы дать со снадобьем. Симэнь лежал на кровати. Ван Цзин массажировал ему ноги. Заметив Юйсяо, слуга вышел. Горничная дала хозяину снадобье, и тот протянул ей пару позолоченных шпилек и четыре серебряных кольца, наказав отнести жене Лайцзюэ. Такое поручение сразу напомнило горничной жену Лайвана. Стало быть, и с этой хозяин тем же занимается, подумала она, и, поспешно спрятав подарки в рукав, отправилась исполнять хозяйскую волю.

– Приняла, через день придет поклониться батюшке, – доложила она по возвращении и, забрав пустой кувшинчик, удалилась в покои Старшей хозяйки.

– Батюшка лекарство принял? – спросила ее Юэнян. – Что он там, во флигеле, делает?

– Мне ничего не сказали, – отозвалась горничная.

– Приготовь рисового отвару, – распорядилась хозяйка.

Время близилось к обеду, но Симэнь не появлялся.

Ван Цзин, надобно сказать, принес от своей сестры Ван Шестой пакет и потихоньку передал его Симэню с приглашением навестить сестру. Симэнь развернул бумажный пакет. В нем лежали прядь черных как смоль, умащенных до блеску волос и обтянутая разноцветной бархоткой подпруга единения сердец с двумя парчовыми лентами, которыми ее привязывали, приспособляя к самому основанию живого веника. И какой тонкой работы были эти безделки! В пакете лежал также расшитый узорами лиловый мешочек, на котором золотыми нитями была вышита пара уток-неразлучниц. В мешочке были тыквенные семечки. Обрадованный Симэнь долго любовался подаркам, потом положил мешочек на книжную полку, а подпругу спрятал в рукав. Он был погружен в задумчивость, когда, отдернув дверную занавеску, в кабинет неожиданно вошла У Юэнян.

– Что ты тут делаешь? Почему не идешь? – спрашивала она.

Симэнь лежал на кровати. Над ним склонился Ван Цзин, массажировавший ему ноги.

– Тебе рис приготовили, а ты не идешь, – продолжала Юэнян. – Скажи, что с тобой? Почему ты такой скучный?

– Я и сам не знаю почему, – отвечал Симэнь. – Только мне что-то не по себе. И в ногах ломота.

– Должно быть, весна действует. После лекарства тебе полегчает.

Юэнян пригласила его к себе и дала рисовой каши.

– В такие праздники веселиться полагается, – продолжала она. – Нынче Хуа Старший за городом рождение справляет. Ведь и тебя звал. Если к нему не хочешь, позвал бы хоть брата Ина.

– Его дома нет, – отвечал Симэнь. – Он у Хуа Старшего пирует. Вели приготовить вина и закусок. Я в лавку на фанарный базар поеду. С шурином Вторым посидим.

– Готовь коня, а я служанке велю собрать.

Симэнь наказал Дайаню седлать коня. Ван Цзин сопровождал разодетого по-праздничному хозяина. Они достигли Львиной улицы и очутились в праздничной толпе.

Только поглядите на эту площадь фонарей! Ржут кони, гремят экипажи. Ярко горят узорные фонари. Течет поток гуляющих, и нет ему конца. Шум и смех стоит необычайный.

И мир, и порядок. Благие ветра.
Гуляющих толпы с утра до утра.
До облачной выси гора фонарей.
И всадники скачут на праздник скорей.

Симэнь полюбовался празднеством, потом свернул на Львиную и спешился у лавки. Когда он вошел в нее, шурин У Второй и Бэнь Дичуань громкими возгласами приветствовали его. Шла оживленная торговля. Жена Лайчжао разожгла в кабинете жаровню и подала чаю. Немного погодя Юэнян прислала с Циньтуном и Лайанем два короба сладостей и закусок. В лавке оказалась привезенная с юга водка. Откупорили жбан и накрыли стол наверху. Симэнь расположился около жаровни и пригласил шурина и Бэня. Они пили вино и в окно любовались залитым светом фонарей базаром. Гуляющие двигались во все стороны нескончаемыми потоками. Кругом грудами лежали всевозможные товары. Пировали до обеда. Потом Симэнь наказал Ван Цзину предупредить Ван Шестую. И та в ожидании его прихода накрыла праздничный стол.

– Со стола ничего не уносите. Пусть шурин с Бэнем Четвертым перед сном закусят, – обращаясь к Лайчжао, распорядился Симэнь и велел Циньтуну отнести к Ван Шестой жбан вина, куда, вскочив на коня, отправился вскоре и сам.

Разряженная Ван Шестая вышла ему навстречу. Они прошли в гостиную, где хозяйка, грациозно склонившись, отвесила гостю четыре земных поклона.

– Благодарю за щедрые дары, – говорил Симэнь. – Я дважды посылал за тобой. Что же ты не пришла?

– Легко вам сказать, батюшка, – отозвалась Ван. – А на кого я дом оставлю? Потом, я сама не знаю отчего, у меня эти дни на душе было неспокойно. Ни есть, ни пить не хотелось. И дела из рук валились.

– Должно быть, о муже тоскуешь, – заметил Симэнь.

– Какое там о муже! – воскликнула она. – Вы ко мне совсем перестали заглядывать, батюшка. Бросили меня, как старую головную повязку. Чем, интересно, я вам не угодила, а? Или другую по сердцу нашли?