Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

Все еще ждали супругу тысяцкого Хэ. Ее огромный четырехместный паланкин появился только пополудни. За ним следовал малый паланкин со служанкой. Солдаты, ее сопровождающие, несли на коромысле корзину с нарядами. Двое слуг крепко держали паланкин. Гостья вышла из него только у внутренних ворот. Ее встречали ударами в гонги и барабаны.

К внутренним воротам навстречу почетной гостье поспешили У Юэнян и остальные хозяйки. Симэнь, притаившись в западном флигеле, украдкой любовался ею из-за опущенной занавески.

Госпоже Лань было никак не больше двадцати лет. Высокая и стройная, она казалась нефритовым изваянием в пышном наряде. Перья зимородка и жемчуг щедро украшали ее прическу, придерживаемую парою парящих фениксов-шпилек. Одета она была в карминовый узорный халат, богато расшитый вплоть до рукавов, который переливался всеми цветами радуги. На нем красовались четверо животных[26] с единорогом и пояс с бляхами из голубовато-зеленого нефрита в золотой оправе. Из-под расходящихся пол ее платья была видна расшитая цветами голубая парчовая юбка. Каждый ее шаг сопровождался мелодичным звоном яшмовых подвесок и брелков. От нее исходил густой аромат мускуса и орхидей.

Только поглядите:

 Собою женственна и миловидна, держится легко и грациозно, в общении кокетлива, смышлена. Сложенья идеального: не высока и не низка. Изящно тонки два серпика чарующих бровей. Они сливаются с локонами на висках. Взор фениксовых глаз ее пленит, толпой поклонники за нею следовать готовы. Нежный льется голосок ее, похожий на трели иволги в пору восхода солнца. Тонкая колышется талия ее, напоминающая ветви ветлы или плакучей ивы во время дуновенья ветерка. То верно: в роскоши и неге рождена. Затмит своею безграничной расточительностью всех. Росла она средь бирюзы и груд жемчужных. Ей идут к лицу прически особые. Будто яблони повсюду распустились. И не спрашивай, сколько за ночи сережек ивы и пуха тополиного заносит ветром. А какова она, не знаете, в делах любовных? Хотя б позволила отведать половину ее страсти. Чтобы дала собой полюбоваться не только через штору в окне, залитом лунным светом. Как бы склонить ее к любви, отдать ей весь сердечный пыл. Тогда бы свежий ветер налетел, и полог расшитый в сторону отвернуло. Легко ступая шажками лотосовых ножек, явилась бы она. Игрива, словно фея цветов, чью юбку развевает ветер. Манерами похожа на Гуаньинь, милосердия богиню, какою ее нам воображение рисует.

Да,

Подобную красу цветком готов наречь я,
Что наделен еще пленительною речью.
С нефритом бы сравнил ее очарованье,
Что источает дивное благоуханье.

Если бы не увидел ее Симэнь, все бы шло своим чередом. А тут воображение его унеслось за пределы земные, мечтами витал он в небесах. Невозможность близости удручала его.

Юэнян и остальные жены, встретив гостью, проводили ее в дальнюю залу, куда после знакомства и взаимных приветствий был приглашен Симэнь Цин.

Хозяин, не проронив ни слова, тотчас же надел парадный халат с шапочкой и приветствовал ее поклонами. Гостья походила на яшмовое деревцо из волшебной рощи бессмертных, на нисшедшую в мир суеты божественную деву Уских гор. Когда она склонилась в приветствии, у Симэня забилось сердце и помутился взор. Он едва сдерживал себя. После приветствий он удалился.