Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

Беде не нужно лезть через ворота —
хозяин дома сам ее накличет.
Когда в разгаре самом ликованье,
тогда печаль клюкою в стену тычет.
Тому свидетельством стихи:
Пусть вихрь, внезапно налетевший,
очаг твой может опрокинуть,
Но помни преданных и верных
и не посмей любовь отринуть.
Мост Голубой водою залит,
влюбленным предстоит свиданье[20]

,Но, словно Шэнь и Шан — двум звездам —
не одолеть им расстоянье[21].

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ

ВАН ИЗ ХИЖИНЫ В АБРИКОСАХ, ДВИЖИМЫЙ ЧУВСТВОМ ДОЛГА, ПОМОГАЕТ ГОРЕМЫКЕ.

НАСТОЯТЕЛЬ ЖЭНЬ РАСПЛАЧИВАЕТСЯ ЗА СОБСТВЕННОЕ СРЕБРОЛЮБИЕ.

Грядущее провидеть мы не в силах,

И судьбы наши так разнообразны!

Смешенье дней счастливых и унылых…

Манят и быстро губят нас соблазны.

Князь верит правде своего всевластья,

А путь Небес туманен и неясен.

Все от судьбы — и счастье и несчастье.

Бредем впотьмах, и каждый шаг опасен.

Итак, после самоубийства Симэнь Старшей Чэнь Цзинцзи по прошению У Юэнян был судим и чуть было не поплатился жизнью, а когда вышел из-под стражи, то обнаружил, что певицу Фэн Цзиньбао отправили в заведение, дом заложен, у него не осталось ни денег, ни драгоценностей жены, исчезло и все имущество. Все, что только можно было собрать, Чэнь Дин употребил на подношения и подкуп, и Цзинцзи прогнал его из дому.

Шли дни. Цзинцзи жить стало не на что. Ведь ежели сидеть сиднем да есть, и от целой горы добра ничего не останется. Пришлось ему идти к Яну Железному Когтю разузнавать, куда девались полджонки товаров.

– Ян Старший дома? — спросил он, подойдя к воротам.

А Ян Гуанъянь, прибрав к рукам его товары, успел их распродать и некоторое время скрывался, пока до него не дошел слух, что жена Цзинцзи покончила с собой, а сам он, привлеченный тещей к суду, сидит вот уже полмесяца под стражей. Тогда Ян Железный Коготь тотчас же воротился домой и не показывался на люди. Когда у ворот появился Цзинцзи и спросил о судьбе джонки с товарами, Ян выслал к нему брата Гуляй Ветра.

– Ты же брата торговать заманил, — набросился на Цзинцзи Ян Младший и сгреб его в охапку, требуя брата: — От него до сих пор нет ни слуху ни духу. Ты что, в реке его утопил или на дно пустил, а? Жизнь загубил, а теперь за товаром явился. Что же, по-твоему, дороже — товар или человек!?

Гуляй Ветер, распутный малый, кутила, был коварен и нагл. На руках у него вздулись лиловые жилы, на заросшей груди торчал пук спутанных рыжих волос. Попав в руки этого бесцеремонного и грубого детины, Цзинцзи перетрусил и пытался сбежать. Гуляй Ветер тут же схватил валявшийся острый осколок черепицы, ударил им себе по голове и, окровавленный, бросился за ним вдогонку.

– Мать твою в глаз! — ругался он. — Чего надумал! Серебро ему, видишь ли, выкладывай! Ты у меня тут вонь не распускай, а то по морде угощу.

Цзинцзи, ног под собой не чуя, бросился домой и крепко-накрепко запер ворота, так, что сам Фань Куай не проломит[1]. Ян, проклиная род Цзинцзи, принялся разбивать ворота увесистыми камнями, сопровождая каждый удар отборной матерщиной. Цзинцзи притаился — ни жив ни мертв. Ему не оставалось ничего другого. Ведь он едва избежал наказания, а пуганый, приснись ему веревка, подумает — змея.

Да,

Боится инея травинка,
а иней — солнечных лучей
На всякого злодея может
найтись и пострашней злодей

Немного погодя Цзинцзи продал большой дом, выручил семьдесят лянов серебра и снял маленький домик в глухом переулке. Служанку Чунси он продал, а с оставшейся с ним Юаньсяо делил ложе. Но не прошло и полмесяца, как и этот домишко пришлось покинуть. Переселился он в комнату. Дело рухнуло, и Чэнь Ань от него ушел, а Юаньсяо умерла. Остался Цзинцзи бобыль бобылем, ни стола, ни стула — гол как сокол. Вскоре платить за комнату ему оказалось нечем, и его выселили.

Так очутился Цзинцзи в ночлежке для бродяг. Нищие смотрели на смазливого отпрыска некогда знатной фамилии с жалостью, клали спать на протопленный кан и угощали жареными пирожками, а когда являлись караульные, Цзинцзи сходил за истопника и помогал им бить в колотушку.