Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

Год подходил к концу. Как-то повалил снег и поднялся сильный ветер. Стоял лютый мороз. Цзинцзи с колотушкой сопровождал ночных караульных по улицам и переулкам. Вьюга не утихала. Он шел по прикрытому снегом льду, втянув голову в плечи, съежившись, весь дрожа от холода. Вот-вот должны были пробить пятую предутреннюю стражу, уже запели первые петухи, когда они наткнулись на лежавшего у стены нищего. Он обессилел и, казалось, отходил. Старший из караульных велел Цзинцзи побыть с ним и согреть охапкой сена. Цзинцзи оставался с нищим целую ночь, а как только воротился в ночлежку, свалился и заснул. Он увидел во сне свое прошлое: наслаждался богатством и роскошью в доме Симэнь Цина, предавался любовным усладам и шутил с Пань Цзиньлянь. Проснулся Цзинцзи со слезами.

– Чего это ты нюни распустил, а? — спросили товарищи.

– А вот послушайте, что я вам расскажу, братцы.

Тому свидетельством романс на мотив «Белая бабочка»:

Разгулялась стужа вьюжная
На исходе года,
Землю льдами отутюжила, —
Отжила природа.
Грудь и плечи коченеют вмиг.
Брошенный, замерзший!
Смерть не замечает горемык —
Им бессмертье горше!
Немощь в теле, ноги голод гнёт —
Ни глотка, ни крошки.
А снаружи — холод, гололёд —
Бос и без одёжки.
Но всего страшнее белый смерч
Коже индевелой.
Я молю о снисхожденьи смерть,
Отдаю ей тело.

Первый романс на мотив «Резвится дитя»:

Стражи бьют в ночную стужу,
По постелям все лежат.
Кто позвал меня наружу?
Караульный старый Чжан
Призывает меня к службе —
Прямо скажем, повезло:
От его блина по дружбе
Брюхо сухостью свело!

Романс второй:

Сторож, сжалься, замерзаю…
Ах, какой холодный год!
Ты отныне мой хозяин,
Не гони меня в обход.
В колотушку бью покорно,
Горемыка и босяк.
Караульный рисом кормит,
Помыкая так и сяк.

Романс третий:

Мне бы чай и ужин плотный!
Вышло ж все наоборот:
Два блина сглотнул холодных,
И теперь болит живот.
День еще под облаками —
Уж велит зажечь огонь,
Понукает всех пинками..
Сунешь медь — смирится он.

Романс четвертый:

Петухи на пятой страже,
Оживает городок
Сытых добронравных граждан,
Нищий лишь в снегу продрог.
Вот нашел я горемыку,
Оживил и он уснул.
Я ж в бессилии захныкал,
Вспомнив молодость-весну.

Романс пятый:

О чем постыдно слезы лью?
Судьбу поведаю свою.
Служили Чэни при дворе,
Торгуя царскою сосной,
Мой дед — инспектор соляной,
Тогда меж четырех морей
Был знаменит старинный род,
Дружил с вельможами отец.
И вдруг всему пришел конец,
Отныне все наоборот:
Потомок их — злодей и мот.

Романс шестой:

Почил меня бивавший дед,
И дух отца уже отпет.
Избаловала меня мать.
Привык кутить и пировать
И обошел певичек всех,
Мне рок мирволил, как на грех!
Когда ж отец в опалу впал —
Взял тесть меж прочих прилипал.

Романс седьмой:

Я зятем жил у Симэнь Цина.
Средь парков, спален и гостиных
Разгулы пиршеств и забав…
Я с тещей спал, мораль поправ.
Имел к деньгам семейным доступ —
Была уверенною поступь,
Но я в могилу свел жену —
И вот мне мщенье за вину.
Играл на золото, алмазы,
Любил с красотками проказы —
А ныне голый на мели,
Стал нищ, спасаясь от петли.

Романс восьмой: