Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

Безмолвье, холод… Нестерпимо
Одной под полог сладострастья
Уйти и быть в своей лишь власти,
Собой лишь наслаждаться мнимо.
Постыдное сиротство внове,
Кого вином мне развлекать?
Зачем сурьмить крутые брови
И в волосы цветы вплетать.

На мотив «Восточного Оу»:[632]

Мне украшать прическу,
вино готовить лень,
в мечтаниях бессчетных
опять одна весь день.
Твой затуманен ум
блудливыми глазами.
Искусница певичка,
не ласки – баловство.
бессовестное личико,
разврата мастерство.
А я от скорбных дум
просолена слезами.

На мотив «Тронута милостью царской»:

Слезливою солью
всю грудь омочила я.
И ночку бессонну
делю я с кручиною.
А ты чару полну
с подругой бесчинною
в себя опрокинешь
любовью ответной.
Меня же отринешь,
как грязную ветошь.
Я в бездну бездонных страданий лечу!
Как вытравить прелесть
колдуньи-разлучницы
Сломать шпильку-феникс —
и чары разрушатся
Рассечь ее пояс —
и пепел закружится
Нет, не одолеть
ненавистной зазнобы мне.
Мне – сплетни, ей – лесть,
ей любезны, мне злобные.
Разорваны струны у цитр царства Чу!

На мотив «Сижу за рукоделием во флигеле»:

Трехструнка на кровати, струны – порваны,
На столике – обрывки ткани сорные,
И вышивка в пыли, заброшена,
Собою заниматься тошно так!
Мой мотылек не шлет мне сватов – сердится,
Или сменил цветок? Спрошу у зеркальца:
Ужель мне изменили чары девичьи? –
Нет, но они теперь ничьи.

На мотив «Собираем чайный лист»:

Ничья я. Поблекла, ввалились глаза,
Пресечь одиночества холод нельзя!
Мотылька – Чжу Интай Лян Шаньбао разлюбил,[633]
Её пёстрые крылья слепил бурый ил.
Как насладился развратный гурман!
В миг позабыл незабвенный обман!

На мотив «Пробуждается Се Сань»:

В миг позабыл –
клялся в любви,
Но позабыл –
писем не шлешь,
Словно забыл
ласки свои,
Сразу забыл,
их не вернешь!
Все ты забыл.
В храме вдвоем –
Будду просил
сына ты дать,
Счастья вкусил –
смята кровать –
И позабыл.
Ночью и днем
Слезы – нет сил! –
жемчуга град!
Туфли сносил –
новые шьешь –
Бросил, забыл,
ветреный брат,
Ты не любил,
прошлое – ложь!

На мотив «Ночной крик ворона»:

Всё прошлое – ложь, позабудь о пропаже!
Три месяца лета, как будто лет,
Как сено усохла, как в топке металл,
Расплавилась бляшкою с грязною сажей.
Себя воскрешать, украшать – что за честь!
Не встретить и дохлой собаки.
Но, ветер, пришли вожделенную весть,
Я встречи небесные знаки
Ищу, чтобы, фениксов резвых чета,
Слились в облаках и век счастья настал.

Заключительная ария:

Шашки расставлены, ждут игроков.
Милый вернется под ласковый кров.
Счастье супругов понятно без слов.

Певицы еще пели, когда появился Дайань.

– Ты передал приглашение? Где же гостьи? – спросила его Юэнян.

– Да, передал, – сказал слуга. – Госпожа Чжу и супруга ученого Шана к матушке Цяо пожаловали. Ждут прибытия госпожи Цяо Пятой. Все вместе пожалуют.

– Передай Пинъаню, чтоб от ворот не отлучался, – наказывала Юэнян. – Как покажутся паланкины, пусть придет доложит.