Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

– Ее деверь У Сун прикончил, – объяснял Ян. – Он в ссылке был, потом получил помилование, вернулся и учинил расправу, а за что, понятия не имею. Даже старуху Ван не пощадил. У него ведь племянница была, у моего дяди Яо Второго года четыре воспитывалась.[1638] Как У Сун скрылся после расправы-то, дядя взял ее из управы и выдал замуж. А убитые все посреди улицы лежат. Прибавилось заботы охранникам да околоточным! Когда они еще разыщут убийцу!

С этими словами Ян пригласил Цзинцзи в кабачок.

– Зайдем, брат, – говорил он. – Пыль дорожную с тебя смыть полагается.

Тяжело стало на душе у Цзинцзи, как узнал он о кончине Цзиньлянь. Ему и вино в горло не шло. Осушил чарки три, откланялся и, спустившись по лестнице вниз, направился домой. А под вечер, купив связку бумажных денег, Цзинцзи опять пошел на Лиловокаменную, но не к самому дому Ван, а вдаль от него, к Каменному мосту, где стал звать Цзиньлянь:

– Сестрица Шестая! Я, Чэнь Цзинцзи, жертвую тебе эти деньги. Задержался я немного и тебя потерял. Ты была человеком, а стала духом. Да поможет Небо тем, кто разыскивает ненавистника и убийцу твоего У Суна, дабы свершилась месть за тебя. Я пойду тогда к лобному месту и удовлетворюсь только после того, как увижу разрубленного на куски насильника.

Цзинцзи заплакал и предал огню жертвенные деньги. Вернувшись домой, он запер ворота и прилег. Он погрузился в дремоту, когда к нему явилась Цзиньлянь. Она была в суровом платье, обагренном кровью.

– Дорогой мой! – со слезами обратилась она к Цзинцзи. – Какую страшную смерть приняла я! Как я надеялась, что мы встретимся и будем вместе! Но ты не пришел, и жестокий У Сун лишил меня жизни. Меня не хотят принять и в царство тьмы. Белым днем я блуждаю, не находя пристанища, а темной ночью жажду испить хоть глоток воды.[1639] Благодарю тебя за деньги. Но не пойман еще злодей, и тело мое лежит посреди улицы. Прошу тебя, ради прежней любви, купи гроб и погреби меня, чтобы не оставались и дальше останки мои над землею.

– Дорогая моя! – со слезами отвечал ей Цзинцзи. – Знаю, что следует предать тело земле. Да не узнала бы моя теща, эта бесчеловечная негодница. Она и без того преследует меня, а тут наверняка воспользуется случаем. Дорогая! Пойди-ка ты лучше в дом начальника гарнизона да попроси Чуньмэй. Пусть она похоронит твои останки.

– Я уж пыталась туда проникнуть, – отвечала Цзиньлянь, – но дух хранитель ворот меня не пустил. Путь преградил. Придется еще упрашивать.

Цзинцзи заплакал. Он хотел было привлечь ее к себе, но запах крови заставил его отпрянуть. Цзинцзи пробудился. То был лишь сон. Послышались удары. Пробили третью ночную стражу.

– Вот странно! – воскликнул он. – Я только что как наяву видел Цзиньлянь. Она жаловалась на судьбу, просила похоронить… Но когда же поймают У Суна?! Как мне тяжело!

Да,

Безмерное горе, призыв без ответа.
Проплачешь один в темноте до рассвета.

Однако не станем говорить, как Цзинцзи справлялся насчет У Суна.

Прошло два с лишним месяца, а властям так и не удалось напасть на его след. Стало известно, что он ушел к разбойникам на гору Лян, о чем и доложили стражники и околоточные. Из управы пришел приказ, предписывающий тела убитых с улицы убрать и передать родственникам для погребения. Старуху Ван похоронил сын Ван Чао. Цзиньлянь же брать было некому.

Через два дня на третий Чуньмэй посылала Чжан Шэна с Ли Анем в управу узнать, не поймали ли убийцу, но те всякий раз возвращались ни с чем. Убитые по-прежнему лежали на улице, охраняемые стражей, и никто не решался к ним приблизиться.

Так настал Новый год. В первых числах Чуньмэй увидела сон. Откуда-то из мрака к ней явилась Цзиньлянь. Волосы ее были распущены. Вся она была в крови.

– Сестрица Пан![1640] – обратилась она к Чуньмэй. – Дорогая ты моя! Какую тяжкую смерть приняла я! Насилу к тебе пробралась. Меня дух хранитель ворот не хотел пропустить, окриками отгонял от дома. Скрылся мой убийца У Сун, а кости мои все еще лежат на улице непогребенные. Их обдувает ветер и омывает дождь, ходят по ним собаки и куры. Некому взять мои останки и предать земле. Нет у меня здесь ни единого близкого. Прошу тебя, если ты еще не забыла прошлое, когда мы жили с тобой, как мать с дочерью, купи мне гроб и похорони меня. Тогда в царстве тьмы я закрыла бы очи и уста свои.

Цзиньлянь горько зарыдала. Чуньмэй хотела было удержать ее и обо всем расспросить, но Цзиньлянь удалилась. Чуньмэй вздрогнула и проснулась. То был лишь сон. Глаза у нее стали влажны от слез. Недоумение не давало ей покоя.

На другой же день она позвала Чжан Шэна с Ли Анем и велела им узнать в управе насчет убиенных.

Слуги поклонились и удалились исполнять ее наказ. Немного погодя они вернулись и доложили:

– Убийца скрылся. Тела все это время оставались под стражей, но теперь пришел новый приказ. Родственникам велено их взять и похоронить. Старуху взял ее сын, а молодую женщину никто не берет, и она все еще лежит посреди улицы.