Цветы тянутся к солнцу

— Ну, давай ногу, не бойся, — сказал он, присев на корточки, как с маленькой, снял с Газизы ичиги, размотал полотенца и надел промерзшие валенки. — А ну пройдись, пройдись, а я посмотрю, как они на тебе. Хороши! Ты в них, как байская дочка, — приговаривал он, сидя на корточках, пока Газиза в белых валенках ходила по комнате.

Вдруг Газиза остановилась и сказала:

— Папа, а можно я завтра в школу пойду?

— Пойдешь, дочка, пойдешь. Кому же и ходить, если не тебе? Ты ведь дочка Хусаина все-таки. Вот завтра и пойдешь. Я тебя сам отведу. Учись, дочка.

— Смотри-ка, смотри, Газиза пришла! — крикнул Матали.

— Ой, правда, Газиза, — сказал Совенок.

Газизу, несмело вошедшую в дверь школы, окружили знакомые и незнакомые ребята.

Газиза растерялась было, но ее тут же выручила Галия. Дома она тихоней была, рта лишний раз не откроет, а тут вон какая бойкая.

— Ну чего уставились? — сказала она решительно. — Человека не видели, что ли? Пойдем, Газиза. — И взяв подружку за руку, провела ее вперед.

Ребята осмотрели новенькую с ног до головы и стали расходиться. Тишина, на минуту установившаяся в школе, снова уступила место разноголосому гомону ребят. Возле Газизы остались только ее старые друзья — Галия, Матали и Совенок.

Они о чем-то спрашивали Газизу, хвалили ее валенки, что-то рассказывали. Но Газиза не слушала их. Она с изумлением осматривала просторную комнату.

«Такой комнаты и у Хакимзян-бая нет, наверное», — думала она и радовалась, что будет учиться в такой большой комнате.

— Идем за нашу парту, — сказала Галия, взяв Газизу за руку.

— Куда? — не поняла Газиза.

— За парту, дурочка! — засмеялась Галия. — Ты что, парту никогда не видала?

— Не видала.

— Вон она, наша парта, — смеясь, сказала Галия и показала на большой стол, стоявший впереди. — Мы тут втроем сидели, а теперь будем вчетвером сидеть. Подвинься, Совенок. Здесь Газиза сядет.

Гапсаттар охотно подвинулся, уступая Газизе место, и, как только она уселась, сказал хвастливо:

— А у нас учительница такая…

— Вот сейчас придет, сама увидишь, — поддержал товарища Матали и, глянув в окно, крикнул: — Идет!

Все посмотрели на окно. Газиза тоже обернулась в ту сторону.

У больших окон нижняя часть стекол обледенела за ночь. Сейчас, от теплого дыхания ребят, лед понемногу таял. На подоконник стекала вода. Какая-то девочка, сидевшая поближе, макала палец в ту воду и рисовала на стекле смешные рожицы.

Но тут она сразу оставила свое интересное занятие. И другие ребята, до того носившиеся по классу, быстро расселись по местам и притихли. Так тихо стало, что со стороны могло показаться, что нет на свете детей тише этих. Только пыль, сверкавшая в солнечных лучах, да капельки пота на лбах у ребят напоминали о том, что тут творилось минуту назад.

За дверью послышался стук каблучков, дверь открылась, и, окутанная холодным воздухом, вошла учительница.

Ребята с грохотом встали за своими партами. Матали толкнул Газизу в бок и прошептал:

— Встань скорее. Когда учительница входит, ее встречают стоя.

Но Газиза продолжала сидеть. Глядя на учительницу, она застыла, как каменная. Учительница, о которой ребята говорили с таким почтением, оказалась самой обыкновенной молодой женщиной, старой знакомой Газизы, тетей Тагирой, с которой девочка вместе лежала в больнице.

Когда Газизу положили в больницу, она сначала даже не знала, где она лежит. Голова трещала, из раны все время как будто вырывались огненные иглы и бегали по всему телу. Девочка стонала, хрипела и долго не приходила в сознание.

Когда она впервые открыла глаза, первое, что она услышала, был сдержанный стон. Повернув голову в сторону этого стона, девочка увидела молодую женщину, бледную как полотно, с привязанной к спинке кровати ногой. Нога была толстая, как бревно.

«Кто же это? — подумала Газиза. — Как она попала к нам в дом? Почему она так лежит? И почему у нас в комнате стало так светло?»

От этих мыслей у Газизы опять разболелась голова, и она снова потеряла сознание.

Потом прошло еще много дней, и наконец однажды ночью Газиза очнулась. Соседка лежала все так же, с ногой, подвязанной к спинке кровати. Почувствовав, что Газиза очнулась, она посмотрела на девочку, повернув худое, со стрижеными волосами лицо, и сказала:

— Проснулась, сестренка? Ну, с добрым утром!

— Как с утром? — удивилась Газиза, глянув на темное окно. Еще ведь не рассвело.

— Все равно с добрым утром, — упрямо прошептала соседка. — Ты сейчас первый раз открыла глаза и увидела новую жизнь. Значит, с добрым утром!