Цветы в Пустоте. Книга 1

Он смотрит на Аргзу Грэна, служившего всему в его жизни так или иначе причиной и виной.

И он говорит Сердцу Вселенной:

«Я хочу спасти этого человека».

Он мог бы сказать по-другому. Например: «хочу, чтобы его спасли». Или еще как-нибудь. Но он говорит «я хочу спасти» – и это решает все. Формулируй желания правильно, не так ли?

И лишь после этого Сильвенио позволяет себе наконец-то поприветствовать долгожданное небо цвета спелого апельсина, проваливаясь куда-то сквозь пространство и время.

Над ним склоняются чужие-знакомые лица с пестрыми волосами и яркими глазами. Кажется, он видит лицо своей матери, но он не уверен: лица сменяются одно за другим. Ему что-то говорят, его о чем-то спрашивают, чьи-то руки снимают с него одежду, кто-то осматривает его рану – зачем бы, ведь он же умер, умер и попал в…

И тут ошейник, до сих пор сдавливающий его горло, рассыпался мелкой металлической крошкой, возвращая время в его зыбкое мировосприятие. Живительная магия хлынула в тело изнутри и снаружи, и смертельная, казалось бы, рана затянулась в считаные минуты. Судя по всему, он опять остался жив: на этот раз благодаря самому настоящему, неповторимому, уникальному чуду. Оранжевое небо для разнообразия оказалось реальностью.

Он понял, куда его отправило Сердце.

Но времени насладиться этим было катастрофически мало. Сердце, конечно, подарит немного, Сильвенио знал, он слышал, он чувствовал – Сердце даст ему достаточно времени, чтобы он успел выполнить оба своих желания.

– Я в порядке, – поспешил заверить своих целителей он. – Я уже… в порядке! Слушайте, братья и сестры! Слушайте меня: ваш Хранитель Знаний принес вам весть!

* * *

Аргза понимал, что уже выдохся. Он понимал, что не может больше продолжать это нелепое противостояние. Все должно было решиться прямо сейчас, и решиться не в его пользу.

Он не боялся смерти. Но ненависть застилала глаза: ублюдки убили Лиама. Он обещал отомстить, обещал, что они поплатятся за то, что сделали, – а что вместо этого? А вместо этого он проигрывал им, как последний слабак: чертовы Близнецы забрали у него Лиама и собирались забрать в придачу и корабль с Семицветом. Где его хваленая удача, когда она вдруг так сильно нужна?

…Лучше бы он эту самую удачу не звал, честное слово.

Хлопнули двери, ушли в пространство кабины чьи-то властные слова на колдовском языке – и тонко вскрикнули Близнецы, скованные своим же барьером. Щит обратился и против Аргзы, не оставив ни единой возможности пошевелиться: ему оставалось только потрясенно наблюдать за тем, как кабину управления наполняют белокожие стройные люди в разноцветной одежде.

– Лилей и Лилео Лиланда, – произнес один из этих людей хорошо поставленным глубоким голосом, похожим на рокот моря. – Вы обвиняетесь в нарушении человеческих прав и свобод, в моральном и физическом насилии, совершении серии предумышленных убийств, а также во вмешательстве в чужой разум. Вы приговариваетесь к смерти единогласно, следуя решению Нового Суда. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Близнецы, чуя свою погибель, не стали ни возражать, ни сопротивляться – только завыли громче, обнявшись, совсем как дети. Никогда в жизни Аргза не мог представить, что однажды увидит этих двоих настолько напуганными.

Впрочем, долго ему наблюдать за этим зрелищем не пришлось: говоривший совершил руками какой-то жест, и обоих Близнецов просто развеяло в пыль, как будто и не было их никогда. Не осталось ни трупов, ни эха.

– Какого хрена?! – очнулся Аргза. – Убили мою добычу, связали меня моей же магией и думаете, что это вам сойдет с рук?! Да что вы еще за самоубийцы на мою голову?

Люди повернулись к нему, словно только заметив его присутствие.

– Аргза Грэн, – начал тот же человек с голосом моря. – Ты также обвиняешься в…

– Нет!

Это «нет» прозвучало от дверей. Аргза, услышав знакомый голос, неверяще посмотрел туда. И точно: к ним уже медленно ковылял вполне себе живой Лиам. Он держался за грудь, где всего пару минут назад была кровоточащая сквозная рана.

Сильвенио прошел в кабину: люди в ярких одеждах почтительно перед ним расступались. Некоторые даже кланялись ему, словно какому-то принцу. А ведь стоило Аргзе только ненадолго от него отвернуться – и когда только успел?…

– Этот человек, – сказал Сильвенио четко и торжественно, – тот самый, о ком я вам говорил. Я беру его под свое покровительство. Он пойдет с нами и примет участие в программе реабилитации.

Отвратительное чувство дежавю настигло Аргзу.

У того, другого Лиама было точно такое же просветленное лицо, когда он вершил самосуд. Две Вселенные сошлись в одной точке: параллельные прямые пересеклись вопреки всем законам.

Он прорычал, вне себя от бешенства:

– Реабилитации? А меня ты спросить не забыл случайно?!

Сильвенио улыбнулся ему, не отводя взгляда. Аргза продолжал кипеть: