Цветы в зеркале

Девушка со слезами на глазах ответила: — Я родилась в этой стране, в царстве Благородных, семья моя живет в деревне Нарциссов. Мне четырнадцать лет, еще в детстве я читала «Книгу песен»{245} и «Книгу исторических деяний»{246}. Батюшка мой, Лянь Ли, когда-то занимал высокий пост. Три года назад соседнее княжество подверглось нападению и прислало к нам гонцов просить о помощи. Во имя дружбы к соседям наш государь послал им на помощь войска и назначил моего отца военным советником при армии. Но отец ошибся в своих расчетах и ошибочно напал на хорошо укрепленный лагерь врага, войско его понесло большие потери. За это его сослали далеко в пограничный район, и он умер в чужом краю. У нас же не осталось никакого имущества, и слуги все разбежались. Мать моя, урожденная Лян, давно уже страдает от истощения в ней женского начала инь, она не переносит никаких лекарств и ей немного помогают только вареные трепанги{247}. А в нашем царстве их никто не продает, нам всегда приходилось покупать их в соседнем княжестве. С тех пор как отец попал в немилость, маме стало совсем плохо, мы очень нуждались, нам оставалось лишь горевать да оплакивать свою судьбу. Потом мы как-то узнали, что трепанги водятся в нашем море, и если бы я умела хорошо плавать, то смогла сама их ловить. Вот я и подумала: люди все одинаковы. Есть же люди, которые сумели хорошо свыкнуться с морем и умеют долго держаться под водой; я тоже человек, почему же мне не суметь? И вот я поставила большой чан, наполнила его водой и каждый день погружалась в него, привыкая к воде; прошло некоторое время, и в конце концов я уже могла проводить в воде целый день. Добившись этого, я начала ловить в море трепангов, и матери стало лучше. Сегодня ей опять понадобились трепанги, и вот я случайно попала в сети. О себе я не думаю, я что — сорная трава, но если я погибну, некому будет ухаживать за моей бедной матерью, которая останется одна-одинешенька. Умоляю вас, будьте великодушны, спасите меня. Если мне удастся снова увидеть маму, то после смерти своей я готова в своем будущем перерождении превратиться в вашу собаку или коня{248}, чтобы отблагодарить вас за оказанную мне милость!

Сказав это, девушка разрыдалась. Выслушав ее, Тан Ао был очень удивлен.

— Не надо так убиваться, — сказал он. — Вы только что сказали, что в детстве изучали «Книгу песен» и «Книгу исторических деяний»; и писать вы, конечно, тоже умеете? Не так ли?

Девушка утвердительно кивнула головой. Тогда Тан Ао приказал матросу отнести девушке бумагу и кисть.

— Прошу вас, напишите мне вашу фамилию и имя, — сказал он ей. — Взяв в руку кисть, девушка на секунду задумалась, а потом быстро написала что-то. Матрос передал Тан Ао написанное. Тот взглянул — это оказались стихи:

Не рождена я в пене волн,
средь рубежей морских,
и все-таки рыбачий челн
в волнах меня настиг.
                   Как рыба на сухой земле,
                   я брошена страдать
                   в колесной пыльной колее,
                   где влаги не сыскать.
О, добрый путник, твой приход
вернет мне волю вновь.
Виновница моих невзгод —
дочерняя любовь.

Под стихами была приписка: «Писала, обливаясь слезами, попавшая в тяжкую беду Лянь Цзинь-фэн из деревни Нарциссов в царстве Благородных».

Прочтя стихи, Тан Ао подумал: — Так как рассказ девушки показался мне уж слишком невероятным, я попросил ее написать несколько слов, чтобы проверить, действительно ли она грамотная. Оказывается, она не только не солгала, но сумела одним взмахом кисти сложить стихи. Видно, и насчет того, что ловит трепангов для своей матери, она тоже не лжет. Поистине можно считать, что в ней сочетаются сполна и талант, и добродетельность.

Вслух же он сказал, обращаясь к старому рыбаку:

— Судя по этим стихам, барышне, действительно, цены нет. Я отблагодарю вас десятью связками чохов, а вы проявите доброту — отпустите барышню, прибавьте к своим добрым делам еще одно.

— Если ты отпустишь ее, — добавил Линь Чжи-ян, — то сети твои никогда не будут пусты, и ты будешь процветать.

Но рыбак покачал головой:

— Заполучив этакое сокровище, я ведь смогу прожить без забот весь свой век, так неужели же я отпущу ее за какие-то десять связок! Мой вам совет, чужеземцы, не ввязывайтесь не в свое дело.

— Мы по-дружески предлагаем тебе деньги, — недовольно сказал До Цзю гун, — почему же ты говоришь, чтоб мы не ввязывались не в свое дело? Разве то, что эта благовоспитанная и образованная девушка, которой цены нет, попала в твои сети, дает право тебе распоряжаться ею?