Цветы зла

Он мне твердил, что он богатый,
Что от холеры в страхе он,
Что денежки гребет лопатой
И скуп, но в Оперу влюблен;

Что знал Коро – и от Природы

В восторженный приходит раж;
Что он не отстает от моды
И скоро купит экипаж;

Что он эстет и по натуре

Ценить прекрасное готов;
Что на своей мануфактуре
Он держит лучших мастеров;

Что он владелец акций ценных,

Что тысячи вложил он в «Нор»;
Что рамы у него на стенах
Сработал лично Опенор;

Что он повсюду (хоть в Люзархе!)

Монеты пустит в оборот
И на любой толкучке архи —
Добротных тряпок наберет;

Что женский пол не слишком чтит он,

Но верит в воскрешенье душ,
И, будучи весьма начитан,
Нибуайе читал к тому ж;

Что к плотской он любви стремится,

Что как-то в Риме – вот дела! —
В него влюбясь, одна девица,
Чахоточная, померла…

Так пустобрехом из Турне я

На три часа был взят в полон,
Пока, от этой чуши млея,
Мне голову морочил он.

О мука без конца и края!

Все описать не хватит сил.
И я, досаду усмиряя,
«Кошмарный сон!» – себе твердил.

Я тосковал, я чуть не плакал,

Но болтуна не мог прервать;
На стул насаженный, как на кол,
Я кол в него мечтал вогнать.

Страшась холеры, дал он деру.

Спеша в Париж, он сделал крюк.
Мне утопиться будет впору,
А может, деру дать на юг,

Коль я, избегнув смертной хвори,

Как все, вернусь в Париж – и мне
Опять придется встретить вскоре
Холеру родом из Турне![166]

Веселый кабачок по пути из Брюсселя в Юккль

Вы зачарованы Костлявой
И всяким символом ее;
И угощенье, и питье
Вам слаще под ее приправой, —

О Монселе! Я вспомнил вас

При виде вывески трактирной
«У кладбища»… В тот погреб мирный
Сойти б вам было в самый раз![167]

Стихотворения, не предназначавшиеся для «Цветов зла», но включенные в третье издание

Теодору де Банвилю

Богини волосы безумно в горсть собрав,
Ты полон ловкости и смелости небрежной,
Как будто юноша безумный и мятежный
Поверг любовницу в пылу лихих забав.

Твой светлый взор горит от ранних вдохновений,

Величье зодчего в твоих трудах живет,
Но розмах сдержанный смиряет твой полет,
И много в будущем создаст твой зрелый гений;

Смотри, как наша кровь из всех струится жил;

Скажи, случайно ли Кентавр покров печальный
В слюну чудовищ-змей трикраты погрузил,

Чтоб кровь забила в нас струею погребальной,

Чтобы десницею своей Геракл-дитя
Мгновенно задушил коварных змей, шутя.[168]

1842 г.

Оскорбленная Луна