Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911

Движение в кустах тоже замедлилось, и я понял, что за мной наблюдают. Я шел дальше, пока мы не добрались до места, где кустарник вдоль дорожки поредел; здесь я внезапно развернулся и нырнул сквозь кусты в направлении звука. Незваный гость бросился прочь и увеличил расстояние между нами, так что я смог лишь смутно различить высокую гибкую фигуру в одеянии из какой-то темной материи, обмотанную вокруг талии шарфом. Я думал, что это Херстон. Но это был не он, так как незнакомец оглянулся перед тем, как исчезнуть, и я снова увидел злодейское желтое лицо и глаза-бусинки! Я побежал за ним, на бегу разряжая револьвер. Выстрелы разнеслись в сгущающейся ночи, однако он вторично ускользнул от меня. Сегодня утром я отправил тебе телеграмму. Ты здесь. Вот и все.

— Дрисколл, ты говоришь, что лицо, которое ты видел в кустах, ухмылялось? Ты заметил что-нибудь необычное, связанное с зубами этого незнакомца?

Дрисколл вскочил на ноги, сдавленно выругавшись.

— Ларчер, ты его видел! Где?

— Не видел, Боб, честное слово!

— Тогда откуда ты знаешь, что у него не было зубов? По крайней мере, я заметил только два резца в углах челюсти; они были длинные и желтые, как волчьи клыки! Откуда ты узнал единственную деталь, о которой я умолчал?

— Садись, и я тебе расскажу. Я не вспоминал об этой небольшой истории долгие годы, — ответил Ларчер, закуривая новую сигару. — Кстати, раз уж ты так откровенно признаешься, что носишь оружие, я могу с таким же успехом на время избавиться от своего. Я никогда не остаюсь в цивилизованном мире достаточно долго, чтобы привыкнуть вовсе обходиться без оружия. Положу-ка я револьвер здесь, на стол, если не возражаешь. Что ж, как ты помнишь, около семи лет назад я работал в Британской Ост-Индской географической комиссии. Возможно, ты также помнишь, что нашей главной миссией в то время было исследование некоторых притоков реки Меконг. Британское правительство так распахало Индию плугами и боронами своей армии и гражданской администрации, что кажется, будто там не осталось никаких диких мест; и однако, все еще существуют огромные пространства неизвестных и почти непроходимых территорий, где в высшей степени пышно всходят сорняки местных обычаев. Вероятно, на пригодной для жизни части земного шара нет другого региона, находящегося под номинальным контролем цивилизованной нации, о котором было бы так мало известно, как о долине реки Меконг. Громадные многовековые леса простираются на сотни миль, скрывая в сырых, непроходимых болотах и джунглях диких, свирепых людей, которые их населяют.

Мы добрались до реки Лам-Нам-Си у ее слияния с Меконгом и отправились вдоль нее к истоку. Через три дня пути до нас дошли слухи о тиграх, и я решил оставить партию в Менатконге и немного побродить по окрестностям в надежде раздобыть одну-две шкуры. Я рассчитывал присоединиться к остальным в условленном месте примерно через неделю. Они заявили, что не дадут за мою жизнь и фартинга, если я отправлюсь в одиночку; поэтому я пошел на компромисс, взяв с собой Харанью Ватани, туземца, который преданно заботился о группе и сопровождал нас в качестве гида. Первый день ничего нам не принес, и в сумерках, преследуемые по пятам тропической бурей, мы оказались неподалеку от уединенной туземной деревни.

Это было единственное место на многие мили вокруг, где можно было найти человеческое жилье и укрыться от бури — но, несмотря на это, Харанья пытался увести меня прочь от деревни. Это только разожгло мое любопытство, так что я взял бразды правления в свои руки, и мы остались там на ночь. Нас приняли вежливо, поскольку толстая физиономия Ватани служит своего рода пропуском в эту часть вселенной; но на следующий день, когда самые сильные порывы бури утихли, один из жителей дал Ватани понять, что с нашей стороны было бы тактичнее двинуться дальше. Соответственно, мы так и сделали. После того, как мы покинули деревню, Ватани рассказал мне о причине такой сдержанности местных обитателей. Название деревни — Конг-Сатру. Тебе, несомненно, известно, что практически все глориозы родом оттуда.

— Нет, я думал, они прибыли из Пном-Пеня, как указано в счетах.

— Это речной порт, где их упаковывают для отправки. Орхидеи похищают из лесов вокруг Конг-Сатру отважные искатели приключений, которым, очевидно, не очень дорога жизнь. По ночам, тайком, они переправляют их вниз по Меконгу к морю. Холмы вокруг Конг-Сатру поросли самыми великолепными лесами, какие только можно вообразить, и изобилуют этим сортом орхидей. По словам Хараньи, туземцы скорее продадут своих детей, чем растение глориозы, которое для них абсолютно священно. Эти люди одновременно ужасным и гротескным образом смешивают свою религию с культивацией растений. За цветами ухаживает кучка местных жрецов, и они к тысячам других восточных идей прибавляют еще одну, самую жуткую из всех.