Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911

Девушка вся задрожала, и ноги подкосились под ней. Лавардьер поддержал ее.

— Мили, передайте им, чтобы они немедленно приготовили для меня автомобиль! — сказал Лавардьер.

Когда осетин и Абдул ринулись исполнять приказание, Лавардьер показал девушке свои истерзанные руки и укоризненно посмотрел на нее.

— Итак, его больше нет! — вскричала она. — Я боюсь туда идти... Я боюсь Сусанны!

— Я бы мог вам страшно отомстить, Мили, по признаюсь, когда я был на волоске от смерти, я думал о вас.

— О, благодарю вас!

— Конечно, это была минута слабости.

Он взял ее за руку.

— Мили! Я не буду вам мстить. Но вы должны согласиться, что сила теперь принадлежит мне.

— Вы — мой владыка! Распоряжайтесь много, как своею рабою, — с легкой краской потупляя глаза, проговорила Мили. — Но он еще так недавно умер... Потом, не правда ли?

— Не потом, Мили, а сейчас. Укажите мне сейчас, — строго начал он, — где находятся все дипломатические документы и переписка покойного Карловича.

Она подняла на него глаза, посмотрела на Лавардьсра сухим, недоумевающим взглядом и, как бы спохватившись, проговорила:

— А, вам нужны документы? Он очень дорожил ими.

И, подведя Лавардьера к буфету, она нажала пружину. Полки с посудой опустились вниз, и вместо них выдвинулись ящики с портфелями и с пакетами.

— Берите, все ваше. Планы мобилизации. Проект морской войны. Шифры всех кабинетов... Меня, разумеется, не интересует. Но, может быть, возьмете и это? Возьмите, пожалуйста, чековые книжки на огромные суммы во всех банках мира... заранее подписанные отцом; стоит только проставить число. Он как бы предчувствовал возможность внезапной кончины. Возьмите, что же вы не берете? Неужели я ничем не могу вознаградить вас? Возьмите, а меня убейте!

— Мили, я не способен ни на то, ни на другое, — сказал Лавардьер. — Возьми свои деньги и немедленно уезжай в Париж и жди меня. Одного только я хочу, — прибавил он.

— Вы простили меня? — с недоверчивой застенчивостью спросила девушка.

Он взял ее руку.

— Значит, вы любите меня, что ли? — почти гневно спросила она.

— В тебе есть что-то свирепое и вместе раболепное.

— Я не свирепа, — поцеловав руку Анри, сказала девушка, — но я научилась подчиняться. Видишь, то, что ты сделал с моим отцом, кажется мне законным. И ты сам стал для меня каким-то сверхъестественным существом.

— Итак, ты повинуешься?

— Я вся твоя.

— Значит, через неделю я увижусь с тобой в Париже.

Он посмотрел на нес глубоким взглядом, пожал ей руку и, нагрузившись бумагами доктора Карловича, поехал на дачу к генералу Анрио.

XVII

Лавардьер поспел к условленному часу. Абдул был его шофером. Чемодан с платьем и бельем был им сохранен в целости.

Переодевшись при помощи молчаливого Абдула, Лавардьер велел ему возвратиться назад к Мили, сам отправился, как ни в чем не бывало, в комнату Лигото.

Выслушав молодого человека и приняв от него и рассмотрев привезенные документы, найденные им у доктора Карловича, Лигото долго молчал.

Наконец, не выдержал, расцеловал Лавардьера и поздравил его кавалером Почетного Легиона.

В Бретани к прежним прибавилась новая легенда или, вернее, новейшая. Автору рассказывали, что музыкант, игравший в ту ночь у развалин, был одним из агентов Карловича, которому надо было отвлечь от замка внимание генерала Анрио.

Лавардьер, кроме Почетного Легиона и денежной награды, получил от Лигото двухмесячный отпуск. В газетах писали, что молодой дипломат пристрастился к ботанике и вместе со своею молодою спутницею занят составлением монографии о мухоловках и других плотоядных растениях. Он считается богатейшим естествоиспытателем. Очень трудолюбив, предпринимает далекие путешествия, и от его открытий ждут чудес. А от его монографии ждут впечатления грома в ясную погоду.

Брю Молохэн Дерево, которое Ест [14]

— Кое-что здесь вас заинтересует, Флетчер, — заметил я, разворачивая утреннюю газету. — Вот, послушайте: «Вчера на выставке орхидей лорд Саутуолд приобрел превосходный экземпляр Epidendrum vexillaria за полторы тысячи гиней».

Флетчер зевнул.

— И поделом Саутуолду, — сказал он. — Я предложил ему этот экземпляр три месяца назад за пять сотен с гарантией, что это единственный образчик в стране, но он не согласился.

— О, так это вы нашли эпидендрум?

— Да, орхидея была частью коллекции, которую я привез с Малайского архипелага в прошлом году.

— Вы ведь очень преуспели в той поездке?

— Верно. За вычетом всех расходов, я заработал около двадцати тысяч фунтов.

— Двадцать тысяч фунтов! — изумленно воскликнул я.

Флетчер устало улыбнулся.