Цыганка. Кровавая невеста

– Я же видела сон! Утащил ворон его на дно! – произнесла потеряно хозяйка Дома счастья, который омрачила страшная беда. Возле ворот кто-то переговаривался.

– Сходи, Иван, там мужики из деревни… Привезли его. Пусть несут в дом!

Не чувствуя ног, Гожы двинулась к воротам. Она боялась заорать от горя, выдать свои чувства к Михаилу.

На улице ее встретил мужик с косматой бородой. Он что-то бубнил – разобрать было сложно. Цыганка поняла лишь одно слово, звучащее четко и конкретно: убили!

Михаил лежал на телеге. Кожа его была синеватого оттенка от воды, лицо спокойное. Он был абсолютно голый, мужики не потрудились прикрыть ему хотя бы пах, потому что считали, что перед ними молодой парень.

Гожы через силу посмотрела на возлюбленного и окаменела: на нем были ножевые раны. Расположены они были точно также… как на теле ее мужа Тагара. Молодая женщина испугано отпрянула от телеги и задрожала всем телом. Возможно, она бы смирилась с мыслью о том, что это просто совпадение, если бы не обнаружила в своей постели трубку Зоры. Кто-то явно потешался над ней. И этот кто-то очень хорошо знал главный секрет беглянки…

Глава 18 Обрученная со смертью

Гожы замолчала и не произносила ни звука. Она была одержима мыслями о том, что Михаил погиб из-за нее. Кто-то мстит ей за Тагара, и это могла быть… Земфира! Она вспомнила осенний вечер, когда девушки сидели у костра и, схватив за руку ненавистную соперницу, она прошипела:

– Отдай мне Тагара! Я вижу, что он тебе не нужен, внутри тебя пустота – ты не способна никого любить, Гожы! А я могу дать ему многое! Не только любовь и страсть, но и потомство! Зора сказала мне, что я могу родить великого цыгана, если выберу правильное семя!

В дверь ее каморки постучали, Гожы позволила войти. На пороге появилась Настасья, из ее глаз текли слезы, и она попросила цыганку пойти с ней.

В комнате Мими были точно такие же обои, как и в гостиной Дома счастья. Она сидела посреди кровати, одетая в вещи Михаила, и пела какую-то песню.

– Зачем мне теперь все это? Нет смысла… ни в чем нет смысла!

Настасья вцепилась в руку Гожы, тихо произнесла:

– Я не могу больше на это смотреть, – и косая прислужницы бежала с островка отчаяния и безумия, оставив ряженую цыганку наедине с Мими.

– Вам тяжело – я это знаю! – произнесла робко утешительница. – Я тоже теряла близких и…

Гожы осеклась. Она произнесла терялА вместо теряЛ и осторожно взглянула на хозяйку Дома счастья, которая, казалось, не присутствует в этой комнате, мысли ее были далеко.

– Его смех… Он так смеялся! И голос… когда я слышала его голос, то чувствовала, что живу. Мы были счастливы. Мы принадлежали друг другу. Никто не может оценить моей утраты! Никто…

Мими рассматривала одежду Михаила, в которую была облачена, и обняла себя крепко-крепко. Потом взглянула на стоящую у кровати Гожы и вздрогнула как от неожиданности. Вытянув руку, она пригласила сесть с ней рядом:

– Мой мальчик… ну какая же я бездушная! Прости меня, прости! Ты пережил такую трагедию! С ней не сравнится смерть моего любимого…

Мими с нежностью коснулась лица Гожы и несколько раз заворожено провела по ней рукой.

– Какая мягкая кожа… как у девушки… Тебе ведь уже девятнадцать лет? А растительности совсем нет. Михаилу было двадцать три, когда мы познакомились. Он брился каждый день… для меня. А на утро был такой колючий.

Гожы бережно взяла руку Мими и, прижавшись к ней губами, тихо выдохнула:

– Я сделаю вам чай!

При выходе из комнаты ее остановил звук голоса кухарки, который будто выстрелил ей в спину:

– Я знаю твой секрет! Он мне рассказал!

Цыганка замерла и приготовилась услышать брань по поводу обмана. Не выдавая своего волнения, она спокойно уточнила:

– Кто рассказал? И что именно?

– Мишка! Он мне сказал, что ты… ездила верхом на Царе леса.

Гожы с облегчением выдохнула и, повернувшись к Мими, виновато опустила голову. Она призналась, что цыганская кровь, бурлящая внутри, иногда толкает ее на неодобрительные поступки.

– Мне все равно! – отмахнулась женщина, тряхнув своими кудряшками. – Особенно теперь! Миша так много времени проводил с тобой, что мне даже показалась… что у него к тебе зарождаются чувства! Я видела такое, когда работала в салуне! У нас был молоденький тапер, он играл на пианино. Совсем молодой и безусый, как ты! Он крутил роман с одной из моих сестер – танцовщицей Лизи. А конферансье – тот, что объявлял наши номера – был такой… мужественный! Самец, в которого были влюблены все, кроме меня. Так вот: однажды после представления я вернулась в гримерку (что-то забыла) и увидела, как наш конферансье… Тапер был без штанов и стоял к нему спиной. Я думала, этот мальчик кричит от боли, а это было удовольствие!

Гожы затошнило при мысли о подобном зрелище. Мими внимательно смотрела на безусого цыганенка и ждала оценки ситуации.