Цыганочка без выхода

— Еще бы он со мной не поделился! — фыркнула Ирка. — Я и ему предложила заехать завтра за пельменями, заодно прозрачно намекнув, что хороших друзей мы приглашаем на обеды и ужины регулярно! Ну и еще наотрез отказалась говорить о Соне, пока не узнаю, почему ею живо интересуется полиция.

— И что сказал Макс?

— Что Соня умерла от удушья, но в петлю она не лезла.

— То есть ее сначала задушили, а потом повесили?

— Не совсем так, веревкой ей горло не стягивали, убийца действовал изящнее — надел на голову жертве полиэтиленовый пакет и удерживал ее руки, не позволяя освободиться, пока бедняжка не задохнулась.

— Оригинальное у тебя представление об изяществе, — поежилась я.

— Это не мое, это Касатикова. — Ирка легко отмахнулась от сомнительного комплимента. — Он так и сказал — «довольно изящный способ, странгуляционная борозда при этом остается одна».

Я покосилась на подружку с уважением. Странгуляционная борозда, о как! И без запиночки ведь произнесла!

У Ирки непростые отношения с трудными именами и сложными словами. Те, что попадают в зону ее личного или профессионального интереса — например, строительно-инженерные термины, научные названия растений и медицинские диагнозы, — она усваивает с легкостью и употребляет безошибочно. А вот Бодлера с Гомером позорно путает, потому что глубоко безразличны ей и тот и другой.

— Стало быть, убийством Сони она живо заинтересовалась, — сделал правильный вывод мой внутренний голос. — С чего бы это?

Расспрашивать об этом подружку в общественном транспорте я не стала, это было бы неприлично. Вагон трамвая — это дискуссионный клуб «Кому за 60». Кто помоложе, те, как правило, едут молча, слушая музыку в наушниках или уткнувшись в смартфон, а вот возрастные пассажиры активно обсуждают социально-экономическую ситуацию в стране вообще и в нашем регионе в частности, вдохновенно ругают законодателей, губернатора, мэра, коммунальные службы… Убийство маленькой одинокой дикторши, на мой взгляд, не соответствовало масштабу традиционных трамвайных тем.

А потом я забыла про Соню, потому что от остановки к моему дому мы снова шли через Городской Сад, на сей раз проложив маршрут таким образом, чтобы мимоходом прогуляться у пруда с лебедями и уточками. Просто Ирка вспомнила, что у нее в сумке есть позавчерашняя булка, которую ее мелкие понадкусывали, но не доели, и возжелала покормить пернатых. А пока она методично забрасывала уточек хлебным мякишем, я с опаской, которой ранее не испытывала, осматривала буро-зеленую воду и думала: интересно, а что там, на дне? Может, еще труп-другой?!

Очень захотелось подбить администрацию парка незамедлительно спустить воду и исследовать дно пруда, но я не придумала, как это сделать. Поэтому решила выяснить что можно о жуткой находке пятилетней давности, и с этой целью позвонила Максиму Касатикову. А что? Пусть привыкает! Лазарчук наш уже немолод, настоящему полковнику скоро на покой, будем готовить ему достойную смену…

Позвонила я Максу поздно вечером (по опыту знаю, суровых ментов надо брать врасплох, тогда они мягче) и начала на редкость задушевно:

— Касатиков, рыбонька моя!

Ну невозможно же строго цукать человека с такой фамилией! То есть старшие товарищи Максимушки наверняка бестрепетно рявкают: «Касатиков, равняйсь-смирно! Упал-отжался!», но я-то не черствый мент.

— Ой, кто это? — жалобным детским голосом пролепетал Максимушка, и я догадалась, что ему совсем не хочется услышать в ответ мое имя.

А Ирка на людоедской улыбочке одобрительно заметила:

— Похоже, снова тепленьким взяла, в постельке!

Тут я подумала — а чего стесняться, в самом-то деле? Он уже видел меня в пижаме и без косметики, я щупала под одеялом его волосатые коленки — какие теперь могут быть между нами высокие дипломатические отношения? Вполне могу обойтись без церемоний!

И я спросила в лоб:

— Ты знаешь, что пять лет назад в нашем парковом озере с уточками нашли мешок с кирпичами и женским трупом?

— Я бы поставила труп на первое место, а кирпичи на второе, — покритиковала меня подружка. — Все-таки мы не строительными материалами интересуемся…

— Пять лет назад я был курсантом Академии МВД, жил в столице, — сквозь зевок ностальгически припомнил Касатиков в трубке, и не досказанное им «и вас не знал, какое было счастье!» я угадала сама, отчего искренне возмутилась:

— Это не повод отказаться от возможности заполнить вопиющий пробел в знании криминальной истории родного города!

— А что было бы поводом? — без особой надежды поинтересовался лейтенант. — В смысле, может, у меня еще есть шанс прекратить этот разговор и спать дальше? Мне завтра снова рано вставать…

— Прекратить — нет, а вот закончить побыстрее — да, это можно! — обрадовала я несчастного. — Просто пообещай, что завтра же разузнаешь и перескажешь нам подробности того давнего дела, и спи себе дальше!

— Это было пять лет назад? Так то дело уже, наверное, давно закрыто!

— Прекрасно, значит, ты не выдашь нам тайну следствия!