Цыганочка без выхода

Когда я вернулась в приемную к Виктории, Ирка была уже там. Она удобно устроилась на мягком диванчике в углу под фикусом и, судя по скоплению посуды и разноцветных фантиков на журнальном столике перед ней, планомерно уничтожала чайные запасы радиостанции. Я подумала, что надо в следующий раз принести коллегам каких-нибудь конфеток — сделать, так сказать, свой вклад в общий котел, раз уж кое-кто из нас сегодня так неслабо из него отхлебнул.

— Не хочу конфету, хочу супчик. — Внутренний голос передал мне срочный запрос от желудка.

В самом деле час-то уже обеденный. Надо выкорчевать Ирку из-под фикуса и тащить в кафе.

— А вот и она! — увидев меня, радостно возвестила подружка, и я обоснованно заподозрила, что они с Викторией перемывали мне косточки.

— Правильно, лучший способ подружиться с одной женщиной — посплетничать с ней о другой! — напомнил мне внутренний голос.

— А с двумя — о третьей, — пробормотала я.

И громко спросила:

— По поводу Сони есть еще информация?

— Еще? — повторил Касатиков, неслышно выросший за моей спиной.

Выходит, после разговора с Иркой он не ушел.

— Бродил по офису! Вынюхивал! — моментально завелся мой внутренний голос.

— Есть хочу, — сказала я Ирке. — Идем уже!

— То есть ты тоже была с ней знакома? — Максимушка не позволил мне его проигнорировать.

— Виделись мельком, обменялись парой слов. — Я поманила пальцем подружку. — Ирка, мы уходим!

— И какие же это были слова?

Я развернулась и уставилась на Касатикова с негодованием. Вот пристал!

— У вас продается славянский шкаф? Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой. Нет, не такие это были слова, Касатиков, не пароль и отзыв, вообще ничего важного!

— Ленка сказала, что хочет поскорее познакомиться со звукорежиссером, а Соня на это заметила, что не сто́ит, — услужливо припомнила Ирка. — Вот и весь их разговор.

— Почему не сто́ит? — прищурился Касатиков.

Я жестом остановила подругу и коварно ответила:

— Почему бы тебе самому с ним не поговорить? Это может быть очень познавательно. Звукореж Дима, по коридору за угол, самая крайняя студия.

Касатиков молча развернулся и канул в коридор.

— Бедный Дима! — проводив полицейскую гончую взглядом, вздохнула Ирка.

— Бедный Макс! — злорадно ухмыльнулась я. — Ты не знаешь того звукорежа, он невыносимо заикается. Опросить такого свидетеля и не побиться головой о стену опер, не постигший дзен, не сможет!

— Бедные стены! — правильно оценила перспективу подружка.

В крепости полицейской головы она ничуть не сомневалась.

Мы сердечно распрощались с гостеприимной секретаршей Викторией и покинули радиостанцию. Вышли на аллею с березками, определились с маршрутом, направились в кафе.

У Ирки получился обед из трех блюд, а у меня из четырех: кроме первого, второго и компота, пришлось проглотить еще упреки Лазарчука. Он позвонил, чтобы традиционно унизить меня подозрением и оскорбить недоверием, ехидно спросив:

— К делу Кутиковой вы, конечно, тоже совершенно случайно припутались, да?

— Во-первых — да, совершенно случайно, — не дрогнула я. — Во-вторых, что за отношения у вас с Касатиковым такие интересные? Почему он тебе все время жалуется на нас с Иркой, как малыш доброй мамочке на злых детишек в песочнице? Это называется гиперопека, Лазарчук! Учти, так лейтенант вырастет инфантильным и будет до конца службы цепляться за твой генеральский лампас!

— Так его! — одобрительно крякнула Ирка и со стуком поставила на стол пустой стакан. — Дай-ка мне трубочку!

Она забрала у меня телефон, включила громкую связь и ласково зажурчала:

— Привет, Сереженька! Не обращай внимания на Ленку, у нее просто компот невкусный был. Я, кстати, хотела спросить, тебе пельмени с кабанятиной понравились?

— Ну? — отрицать, что пельменям он сильно симпатизирует, полковник не смог.

— У меня еще полморозилки таких заготовлено, а Моржик с детьми срочно убыл в Америку, пельмени есть некому, так, может, ты их заберешь? Сам поешь, коллег угостишь?

Я потрясла головой, прогоняя мгновенно привидевшуюся картинку: Лазарчук в кухонном фартуке цвета хаки половником разливает из бака полевой кухни по котелкам наваристый суп с пельменями. Опера едят и нахваливают. Из темной подворотни на запах тянутся, чутко шевеля носами, криминальные личности. «А теперь — Горбатый!» — вызывает следующего Лазарчук, протягивая ему полную миску…

— Ладно, вечером заскочу, — подобрел Серега.

— Только не сегодня вечером, а завтра, — вспомнила Ирка. — Сегодня я у Ленки ночую, ее мужчины тоже срочно уехали…

— В таком случае я, пожалуй, посоветую коллегам усилить наряды в районе Городского Сада, — съязвил полковник. — Лады, увидимся завтра. Если, конечно, вы еще сегодня во что-то не вляпаетесь.

— На сей раз последнее слово осталось за Серегой, — констатировала я, принимая у Ирки свой мобильник. — Счет дня — один-один.

К трамвайной остановке мы с Иркой шли через премилый скверик с журчащим фонтанчиком. Естественно, я снова вспомнила бедную Соню с ее роковым потопом и спросила подружку:

— Касатиков поделился с тобой оперативной информацией?