Цыганская песня: от «Яра» до Парижа

Ляля Черная на сцене театра «Ромэн»

Мы рванули в Москву. Хоронить надо было на Новодевичьем, но статус не дозволял – Ляля Черная была всего лишь заслуженной артисткой, а не народной. Мы с Женей не смогли пробить эту брешь. Надо было что-то думать, и я, на свой страх и риск, принимаю решение о кремации и временном, до приезда всех, захоронении праха в Донском колумбарии (думаю, что взял грех на душу – цыгане так никогда не поступали). Жене все же удалось в одной из газет напечатать некролог, в министерстве дали на похороны 80 рублей. Отпели Надежду Сергеевну в Хамовниках, и я повез ее в театр «Ромэн» – попрощаться со сценой. В театре шел дневной спектакль еврейского театра, арендовавшего помещение на время наших гастролей, и нас в театр не пустили.

Кто бывал в «Ромэне», помнит, наверное, что рядом с главным входом есть дивная приступочка из красного мрамора, вот туда мы и водрузили гроб. Страшно было подумать, что легендарная Ляля Черная вот так тихо и незаметно уйдет в последний путь. Мы открыли крышку гроба. Стали подходить люди, останавливались на Ленинградке автомашины: – Кого хоронят?

– Артистку Лялю Черную.

Мы подняли гроб и понесли по Ленинградке на руках до Белорусского моста. Кавалькада машин с зажженными фарами, постоянно сигналя, медленно двигалась за гробом… Такая артистка не должна была уйти из жизни незаметно! Огромная толпа провожала своего кумира в последний путь. Ляля Черная навсегда осталась в наших сердцах и памяти как воистину народная артистка России…[34]

Лялю Черную похоронили вместе с мужем Николаем Хмелевым в «Вишневом саду» – той части Новодевичьего кладбища, где лежат знаменитые мхатовские актеры.

Главный цыган страны [35]

«Милая, ты услышь меня,

Под окном стою я с гитарою…»

Из репертуара Н. А. Сличенко

Он – цыган, сын овеянного легендами народа, в глубокой древности ветром скитаний разбросанного по всем странам. Он поет – и вы приобщаетесь к самому сокровенному, прекрасному и драматическому в истории цыганского народа. Исключительная вокальная одаренность Николая Сличенко, развивающего тысячелетние песенные традиции народа, подкрепляется его трепетным, благоговейным отношением к песне как к народной святыне, как к немеркнущему наследию прошумевших по земле поколений предков. Ни вокалу, ни музыке Сличенко никогда профессионально не учился, но его не выразимое словами сценическое обаяние, синтезирующее таинственную, почти мистическую прелесть цыганского искусства, гражданскую мудрость большого мастера и глубокую человечность, поистине уникально. Ему рукоплескали благодарные зрители многих стран – от Индии до Америки, критики не находили слов для точной оценки феномена Сличенко. После выступления на сцене знаменитой парижской «Олимпии» французские критики писали о нем: «…Он красив – то полон буйной страсти, то сдержан, словом, настоящий цыган из легенды».

Николай Сличенко. Фото с обложки одной из первых пластинок

Во время гастролей в Японии (единственной стране в мире, где не живут цыгане) обычно сдержанные зрители Страны восходящего солнца устроили Сличенко бурную овацию, а одна дама после пропетой артистом песни на… японском положила к его ногам раскрытый веер – знак особого внимания и уважения.

По окончании гастролей японцы еще долго помнили господина «Оци Церни», как прозвали они на свой самурайский лад певца.