Цыганские сказания (СИ)

Госька приходит, когда я уже теряю всякую надежду — без малого в полночь. Снова вкатывая вперёд себя столик. Я даже успеваю отойти от ужина и просмотреть для начала книгу с рунами. Искомая мной руна — крест с перекошенной поперечной перекладиной, на двери ордена птички вписанный в прямоугольник — называется «Наутиз в германских областях, Наутс в Пруссии или Невилтис в литовских землях Польской Республики». Её соотносят с богиней Скульд, у пруссов известной как Скэлинья, а у литовцев — Сколе, что является титулом Лаймы. Следом я залезаю в справочник по мифологическим существам Европы — толстенную книгу длинной и шириной чуть не с чемодан. Вот тут у меня начинает голова кругом идти. Скульд, равно как и Скелинья, называются богинями долга, а Лайма — счастья. Как поясняется, титул Сколе является для неё поздним, порождённым новоязычниками, считающими её литовским воплощением младшей из норн — и да, действительно, Лайма — одна из трёх богинь судьбы. Как и Скульд со Скелиньей. Как ни странно, все три при этом — я делаю мысленно пометку — отвечают за раскрытие способностей и реализацию потенциальных возможностей. Неудивительно, что волшебство парней в масках так напоминает чарование обычных вампиров — только усиленное многократно. Очевидно, вот оно, реализация всех скрытых возможностей и так имеющегося дара.

Когда Госька толкает столиком дверь, я как раз не без доли удивления знакомлюсь с тем фактом, что новоязычники Литвы считают Гильтине, богиню несчастий и смерти, не сестрой или напарницей, а вторым лицом Лаймы. На мой взгляд, подобные взгляды попахивают нездоровым увлечением восточными философиями и особенно разного рода азиатскими веществами.

— Привет. Теперь я с извинениями, — не очень-то скорбно сообщает подруга. — Насколько я понимаю, я случайно сорвала ваше с Кристо примирение. Впрочем, не уверена, что тебе это сильно навредило. Прискорбнее то обстоятельство, что в результате ты неудачно поужинала кое с кем постарше. В общем, я привезла тебе удачный ужин. Ты же красное любишь больше белого?

В её руке появляется бутылка с уже знакомой этикеткой на хорватском.

— По крайней мере, против хорошей дозы дингача ничего не имею, — я отпихиваю чемоданокнигу к краю постели. — Я тебе показывала помидор на ноге, да?

— Нарочно — нет, но зайти и не заметить я не могла, в тот раз он был не под одеялом. Ещё не дозрел до баклажана? — Госька вручает мне почти полный бокал и спешит наполнить свой.

— Только обещает. А что, весь дворец теперь сплетничает о том, как меня рвало под ноги императору?

— Император изволит утверждать, что бывало и хуже: тебя, мол, выворачивало ему и непосредственно на ноги, — как и в прошлый раз, Якубович водружает блюдо с закуской мне на колени. На этот раз она принесла колбасы, снова сыра, немного нарезанного сладкого перца и... да, сегодня же мне пора есть кровь. — Он мне сам рассказал, так что про дворец не поручусь. Может, обойдётся.

— Брось, там был «волк». То, что знает один цыган, на другой день узнает две сотни. Мы жуткие сплетники. Кроме разве что меня. Хотя, наверное, поэтому я и узнаю всё позже всех, — я нехотя подцепляю вилкой маленькую чёрную лепёшку крови Батори. Мной овладевает отвращение — словно через слизистые моего рта и желудка можно заразиться желанием обезглавливать поваров.

— Значит, я не так уж навредила. Кристо уже завтра узнает, что тебя буквально тошнит от Ловаша, и прекратит думать о тебе всякую гадость, — Госька, радуясь этой мысли, салютует мне бокалом.

— Или решит, что я забеременела от какого-то более подходящего мужчины. Знаешь, у императора репутация человека, который постоянно делает бастардов, — я, наконец, проглатываю жареную кровь и спешно запиваю её сразу половиной бокала дингача.

— Брось, для тебя забеременеть от вампира почти так же смертельно, как и от «белого волка». Ты сама рассказывала что-то такое.

— Только если объединяющее нас Сердце Луны не снимает каким-то образом опасности. Я как раз изучаю этот вопрос.

Госька аж рот открывает:

— Ты изучаешь возможность забеременеть от Батори? Серьёзно?!

— Нет, пока что просто исследую свойства ожерелья. Кто знает, что там откроется. Вот, например, — я вспоминаю о Тоте с его прослушкой, — не увеличивает ли оно способности к предсказанию или точность гадания. Кстати, ты нашла магазинчик с картами?

— Да. То есть нет. То есть... я нашла дверь с чугунной оплёткой, я думаю, это она, другой такой нет. И здание всё ещё томатного цвета. Но там сейчас ничего нет, дверь закрыта, и дворник — такой симпатичный молодой цыган, — Госька мечтательно улыбается, — сказал, что ничего здесь не продаётся года два точно.

— Но, может, ты что-то напутала? Ты шла от Яноша Хуньяди мимо...

— Да, мимо той церкви с воротами, и дошла, и нашла, дом с дверью с чугунными узорами стоит на...

Я задерживаю дыхание.

— На этой улице.... чёрт, на улице... да, неважно. Я её нашла, будь уверена.

— Тогда скажи адрес, раз нашла.