Цыганские сказания (СИ)

— Слушай, ну, не помню я улицу. Хочешь, крест поцелую. С чего ты взяла, что мне интересно тебя обманывать? Я, между прочим, все ноги истоптала, пока ходила там вокруг да около.

Чарование. Не знаю, догадались ли монахи, что Госька со мной связана, или даже узнали её, или просто действовали на всякий случай — но заставили её забыть точный адрес.

— Ладно, ничего страшного. Куплю какие-нибудь другие карты, попроще, — бормочу я, торопясь набить рот сыром. Сказать, что я разочарована, может только ужасающе деликатный человек. Я готова волосы на голове рвать из-за провала такого чудесного, казалось бы, плана.

Госька тянется за кусочком перца, и в этот момент у кровати под нами подламываются ножки.

***

Говорят, что в лунном свете живёт жена Месяца — белая женщина по имени Месечина. Если оставить маленького ребёнка спать в прямых лучах месяца, она выйдет из лунного света и станет пить кровь, выступающую на губах малыша от её поцелуя. Особенно по нраву ей цыганята.

Наутро ребёнок просыпается белый и с окровавленным ротиком. Или не просыпается.

Некоторые считают, что поцелуями Месечины объясняли симптомы туберкулёза.

Глава X. «Сегодня нет, завтра найдётся». Цыганская народная поговорка

Panc cave dadeste,
Panc jile dadeste.

Ночь проходит омерзительно. Гоську буквально уносят в медблок — у неё оказываются сломаны обе ноги. Словно в наказание за то, что она их «истоптала», отыскивая нужную мне дверь. Некоторые люди от боли теряют сознание, однако Якубович остаётся исключительно верна себе: она отчаянно матерится на нескольких языках, вращая глазами. «Похожему на херувимчика» учителю немецкого, случись он рядом, довелось бы узнать много новых выражений.

Мне приходится ждать, пока найдут и подготовят новые покои. Не решаясь листать книги при начавшемся столпотворении — особенно, само собой, при возникшем словно ниоткуда Тоте, я меланхолично доедаю закуску. Дингач, к сожалению, пропал — Госька, падая, завалила столик с бутылкой. Я не решаюсь посреди ночи попросить ещё вина и ограничиваюсь поднесённым стаканом воды. Наконец, меня перекатывают на коляске — на этот раз у Тота хватает совести выделить мне Коралловые покои, из двух комнат. Но с односпальной кроватью. Совсем не к месту я досадую на зря заказанную ширму.

Естественно, книги переносят с остальными вещами только утром — когда я крепко сплю, измученная бесконечными ночными переборами догадок и предположений, пересоставлением плана действий и переживаниями о Гоське и моей опасности для окружающих. В результате я добираюсь до фауны Империи только в четыре часа дня, с грехом пополам приведя себя в порядок и съев привезённый по распоряжению Батори обед — на этот раз в русском духе: щи, пшённая каша с мясом и бублики с чаем. Правда, на бублики меня не хватило. Из-за моих размеров постоянно происходит такой казус — мне вечно кладут еды, как обычным людям. А желудок у меня такой же короткий, как всё остальное, и кончается просто моментально.

Подписав несколько рутинных приказов, я усаживаюсь, наконец, с очередным справочником в руках. Написан он на немецком, но в оглавлении, сколько раз я ни просматриваю букву G, нет никакого «граувюргера». По видимости, у чудесной птички в культурном обществе другое название. Или же мне нужно ещё несколько справочников по фауне — отличных от Европы регионов. Вздыхая, я принимаюсь листать том, внимательно рассматривая маленькие фотографии возле каждой описываемой птицы: вдруг найду какую-то, похожую на... богиню Лайму, например. Честно говоря, животных я тоже непроизвольно разглядываю, так что проходит добрых три часа, пока в разделе W я натыкаюсь на изображение маленькой серой птички в чёрной «маске» на лице. Вюргер. В скобках — венг.: гебич, чеш., слов.: тюхик, гал.: сорокопут, ангел-убийца, серб., хорв.: сврачак, цыг.: кало чекат, ид.: вургер. Граувюргер, стало быть — серый сорокопут. Вот он как раз, в списке видов; также назван «северный раубвюргер», что бы это ни значило. Латинское название — Lanius excubitor. Вот она, «ламия».

У меня даже дыхание захватывает, когда я чувствую, как начинает складываться паззл.

Возможно, «наутиз», руна Скульд и Лаймы, обозначает первую букву полного немецкого названия серого сорокопута. Упыри обожают такие штучки. Но не это главное.

Не найдя в тексте ничего интересного, кроме, разве что, милой привычки накалывать добычу — порой сопоставимую по размерам с охотником — на шипы растений, да отсутствия внутривидовых нападений, совсем как у вампиров, я переключаюсь на животных в мифологии. Теперь-то я знаю, где искать. Прежде, чем приступить к чтению, я нервно взглядываю на дверь в спальню: так и кажется, что Ладислав Тот затаился в засаде.