Цыганские сказания (СИ)

В столовой, кроме нас, только сонные официантки — они обслуживают офицерские столики. Не удивлюсь, если каждая сама по себе имеет звание вроде хотя бы лейтенантского. Ой, нет, в углу ещё и Тот сидит — как ни странно. Потягивает из высокого стакана апельсиновый сок и смотрит свежий номер журнала Британского национального географического общества. Я замечаю его только потому, что он небрежно взмахивает в нашу сторону рукой. Я ограничиваюсь в ответ кивком и уволакиваю мужа за самый дальний от шефа стол.

Мы с Кристо заказываем яичницу на сале и кофе с карамелью.

— Значит, после службы — в ресторан, а потом — домой. Наверное, надо отправить ребят перевозить твоё барахлишко сразу. Под присмотром Ринки, — муж, как в былые времёна, рвётся решать мои проблемы. Мне не очень приятно его осаживать, но...

— Нет, боюсь, я некоторое время ещё поживу во дворце.

— Не понял? Я думал, даже если мы не помирились, то это произойдёт сразу после завтрака.

— Да, но... ну... как тебе объяснить. У меня закончилась удача, и пока я не накоплю ещё, я предпочту разрушать дворец и ставить под угрозу смерти или ослепления Тота, нежели наше уютное семейное гнёздышко и тебя с тётей Диной.

— Закончилась... А. Я, кажется, понимаю, о чём ты, но... Ты уверена?

— Слушай, на меня шкаф упал...

— Дверца шкафа, и именно поэтому, то есть, я не хочу сказать, что ты, например, поглупела, но насколько строен, как бы так выразиться, ряд твоих мыслей... — в минуты стресса из Кристо так и начинает лезть хорошая прусская гимназия, только что на латынь не переходит.

— В общем, просто спроси свою маму, она в курсе.

Мой благоверной некоторое время рассматривает моё лицо, словно пытаясь найти табличку: «Да ладно, братец, это — розыгрыш!».

— Там, на тумбочке, зуб старой Маруси Михай лежит, верно?

— Ну, да.

— И вот это всё, что ты каждый день на себя цепляешь, как папуас...

— Ты всё правильно понял. Твоя мама мне помогла собрать столько удачи, сколько я могу унести. Буквально. На себе.

— Тогда, прости, а в чём проблема?

— Я не знаю, насколько хватит запаса. Ведь большая часть удачи расходуется не на меня, а на предотвращение покушений на императора. Не дай боже произойдёт штук пять подряд!

Официантка — на удивление быстро — приносит наш завтрак, и Кристо приходится выждать, пока она отойдёт.

— Мне это не нравится. Теперь твои слова звучат просто как оправдание.

— Да Бог мой и Святая мать, и одиннадцать верных апостолов с ними, оправдание чему? Я думала, мы всё выяснили и обо всём договорились, — я в раздражении разрываю вилкой яичницу на куски: в каждом по шкварке.

— Нет, о том, что ты будешь по прежнему отираться возле императора, попивая с ним за ужином вино, мы не договаривались. Не пойми неправильно, нет, дай я скажу, не пойми меня неправильно, я доверяю тебе, раз ты так просишь. Но мне очень, очень, очень не нравится, что о нас с тобой — и о вас с ним — под тем или иным соусом судачат. Мне это надоело ещё до свадьбы. И да, для меня важно, что говорят, так же, как для тебя — чтобы я тебе верил. Подожди, я не закончил. Поэтому, я думаю, мы могли бы сделать шаг друг другу навстречу, — Кристо разводит руками, словно приглашая зашагать прямо сейчас.

Я откидываюсь на спинку стула, подбирая слова.

— Кристо, я всей душой желаю сделать тебе навстречу шаг. Или даже десять. Как я говорила, я тебя очень уважаю, и твои чувства — тоже. Но. У меня есть план. И я не могу делать что-либо, если оно противоречит плану. Поэтому извини, но — нет. Даже не пытайся давить. Особенно — кричать.

— Я никогда на тебя не кричу.

— Я заметила и очень благодарна.

— А я охренеть как тронут твоей благодарностью, — Кристо встаёт так резко, что цепляет за край стола, и кофе выплёскивается на скатерть.

— Эй, я думала, мы помирились! Стой, давай поговорим нормально-то!

— Я уже поговорил, спасибо. Захочу ещё поговорить, на приём запишусь. Оставайтесь здоровы, — господин личной императорской гвардии капитан разворачивается только для того, чтобы отвесить поклон: сначала мне, потом — как я понимаю, с тонкой улыбкой следящему за нами Тотом. И удаляется, вбивая каблуки в кафель так сердито, что несколько плиток с треском крошится.

— Всё это ещё не значит, что вечером я не иду в ресторан, — сообщаю я шефу. — С кавалером или без.

— Бабусин зуб не забудьте прихватить, — негромко откликается он. — У вас же закончилась удача. И я почти готов в это поверить, глядя, как вы вдруг рушите всё, чего добивались.

Шкварки в яичнице оказываются ужасно горькими, так что я решаю ограничиться кофе.

Глава XIII. «Хочешь удачи — обмани её». Цыганская народная пословица

Ke surjaki zagejom,
but bravinta me pijom.