Цыганские сказания (СИ)

Однако цыгане знают один очень хороший способ против вампирского чарования. Золотые булавки в одежде. Понятия не имею, как и почему это действует. Но ведь действует! Перед выходом я вытащила все золотые булавки и фибулы из шкатулок тёти Дины и приколола их на лифчик прямо под грудью, там, где блузка к телу не прилегает по понятным причинам — и пожалуйста. Я даже успеваю заметить, что дверь, через которую я спускаюсь в подвал, отделана чугунным литьём. И более того, что орнамент состоит из одной и той же повторяющейся руны — в Пруссии, где я провела детство, «старое письмо» очень популярно, так что я легко выделяю их взглядом из узора.

Прусская дверь в пригородах Будапешта. Господин живописец ничегошеньки не понимает в настоящей конспирации.

Прежде, чем я успеваю улыбнуться этой мысли, меня словно по затылку грохает, и на время я теряю сознание.

По видимости, холодный душ будет присутствовать на каждой моей встрече с поклонниками неведомой мне пичужки.

— Какого дьявола! Вам что, вера не позволяет держать под рукой нашатырь? — профыркавшись и встав из лужи, осведомляюсь я. К несчастью, вода не только не смыла пыль с одежды, но и превратила её в чудесно впитывающуюся грязь. По возвращении будет трудновато делать вид, что я просто стояла где-нибудь за шторкой и хихикала.

— Только вода смывает чары, — робко отзывается монах с ведром в руках. Я узнаю голос брата Коралла (впрочем, его можно узнать и по цвету рук, других таких смуглых ни у кого из присутствующих я пока не заметила).

— Какие там чары, — я ощупываю затылок, — меня же явно кто-то ударил тупым предметом. Я что, на идиотку похожа? Это чудное ощущение я отличу от тысячи других.

— Чары действительно необходимо смывать, — мягко возражает из-за моего правого плеча фон Адлигарб. — Что касается ушиба, вы неловко поставили ногу на ступеньку. Она соскользнула с края, и вы ударились головой о перила.

Винтовая лестница. И, зуб даю, с чугунными перильцами. В отличие от Кёнигсберга и Пшемысля, в Венгрии такие не популярны.

— Если вас мутит, брат Коралл одолжит вам ведёрко, — радушно предлагает упырь.

— Нормальные люди для таких целей ватер-клозет держат. Или мочиться, если мне приспичит, вы прямо здесь в то же ведёрко предложите? — я не могу удержаться от того, чтобы растирать пальцами наливающуюся шишку, хотя и знаю, что только хуже будет. Нет, ну, сожри меня многорогий, два сотрясения мозга подряд! — даже для меня такое немного слишком.

— Дайте сюда, — фон Адлигарб отводит мою руку и прикасается мне к затылку кончиками пальцев. — К ушибам надо прикладывать холодное.

Пальцы у него, действительно, ледяные.

— Боюсь, что такие случаи будут происходить всё чаще. Вплоть до возможного смертельного исхода, — сообщает упырь тем проникновенным, сочувственным тоном, который наводит мысли о любителях маленьких мальчиков в сутанах и с чётками. Ассоциация тем сильнее, что одет он, как и в прошлый раз, в рясу.

— Я не люблю, когда мне угрожают.

— А я не люблю угрожать и потому никогда этого не делаю. Клянусь, я пальцем не шевельнул, чтобы вы ушиблись сегодня… или тогда во дворце. Всё дело именно в том обстоятельстве, незнание которого подвергает вашу жизнь опасности. Постоянной. И увеличивающейся с каждым часом и каждой минутой. И, к сожалению, опасность для вас означает риск не только для Ловаша Батори, но и для всех ваших близких. Для вашего мужа, свекрови, подопечной… для маленького княжича тоже. И я знаю, как её избежать. Помните, Лилиана, мы говорили об этом в прошлый раз?

— А вам не кажется, что невероятно неэтично, если не сказать — преступно — торговать информацией, от которой зависит чья-то жизнь?

— Вы любите малыша?

— Что?

— Александра Галицкого. Чудесного мальчугана. Он похож на херувимчика с картин, правда? Вы привязаны к нему?

— Не надо меня напрягать, — я выворачиваюсь из-под руки фон Адлигарба, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я цыганка. Я не буду поступать «благоразумно». Если мне почудится угроза близким, я буду поступать по-цыгански. Чем бы это для меня самой ни обернулось.

— Я уже сказал, что не думаю угрожать. Я просто хочу, чтобы вы поняли. Лилиана, если бы единственным способом спасти жизнь малыша была торговля информацией, от которой зависит чья-то жизнь и смерть, разве вы не пошли бы на шантаж? — вампир разводит руками.

— Но у меня до сих пор нет никаких доказательств, что ваш способ разрушить узы крови между мной и Ловашем безопасен для меня и для него.

— Кроме моего слова. Слова дворянина.

— Звучит не очень убедительно.

— Хорошо. Попробую объяснить подробнее. В то, что вампиры по достижении своей старости впадают в безумие, вы верите?

— Да. Кстати, сколько вам лет?

— Двести шестнадцать. Я не безумен. А в то, что императору около шестисот лет, вы — верите?