Цыганские сказания (СИ)

— Когда мне было почти восемнадцать, мою сестру укусила бродячая собака. Как оказалось, бешеная. Сестра не придала значения укусу, а, когда болезнь проявилась, было уже слишком поздно. Она умирала очень мучительно. Но почти до самого конца была в сознании и всё понимала. Сестра, — тётя Дина делает короткий, резкий вдох, и я понимаю, что то был подавленный всхлип. — Сестра заставила отца Кристо поклясться, что он женится на мне и притом покроет мой грех. Она сказала, что не доверит сына никакой другой женщине, только мне.

Могла бы я, умирая, подумать о том, что моей смертью можно спасти младшую сестрёнку? Не уверена, что вспоминала бы и о ребёнке. Говорят, гибель от бешенства — настоящие многодневные пытки. Я ловлю себя на том, что тоже коротко и резко вздыхаю.

— Не прошло и года, как муж моей сестры выкрал меня, а потом пришёл к моим родителям. С повинной, свидетелями и простынёй. Надо ли говорить, что свидетелями были его дружки, и они были слишком пьяны тогда, чтобы даже подумать о проверке: чья именно кровь на простыне. Мы стали мужем и женой. А через два года я поняла, что не смогу затяжелеть больше никогда, — тётя Дина прикусывает губу. — По крайней мере, Кристо тебя любит… я думаю, несмотря ни на что. Боюсь, я любила своего мужа куда больше, чем он меня. Вряд ли он перекинулся со мной хотя бы сотней слов за всю нашу жизнь вместе.

— Он бил вас? — я вспоминаю несколько жутких историй о нелюбимых жёнах. Они, кажется, и становились нелюбимыми из-за слишком чистой простыни на свадьбе. Не могу даже представить себе, чтобы у кого-то поднялась рука ударить в красивое, чеканное лицо моей свекрови.

— Нет. Никогда. Ни разу не упрекнул меня прошлым. Ни тем, что я пуста. Он был хороший муж. Я не знала ни побоев, ни недостатка в одежде, еде. И Кристо тоже очень хороший муж. Он… был уверен, что твой венгр совратил тебя, как меня совратили когда-то. Или воспользовался твоей беспомощностью. Кристо с ума сходил от этой мысли. Но никогда не собирался от тебя отказываться. Никогда. Только покрыть грех, если необходимо.

Она взглядывает на меня, прямо, жёстко. После двух или трёх минут молчания я понимаю, что должна ответить: тайна в обмен на тайну.

— Кристо… не совсем такой «волк», как я или ваш покойный муж. Такие, как он, называются «белыми волками». Это, в общем, очень здорово, потому что он куда сильнее обычного «волка», почти такой же сильный и быстрый, как вампир. Но… если я понесу от него, то умру, не успев даже выносить ребёнка. Мы узнали незадолго до свадьбы, и… Честно говоря, я подумывала отказаться выходить за него замуж. Но, в общем, не отказалась. И он тоже не отказался, хотя мог бы просто выбрать обычную девушку, которая родила бы ему сына. Я думаю, он грустит иногда… может быть, о том, что взял именно меня. Но мы не в ссоре. Совершенно точно.

Тётя Дина медленно кивает и вдруг спохватывается:

— Ринка! Что ты слушаешь под дверью?

Я резко оборачиваюсь: возле кухни, оказывается, топчется наша сиротка в байковой пижаме. Девица Рац прямо и дерзко смотрит мне в глаза и отвечает:

— Я не слушаю. Я пришла какао себе сделать.

Она проходит за моей спиной, шумно набирает воду в электрический чайник и щёлкает кнопкой на нём.

— Почему ты не на курсах?

— У меня утром температура была, я дома осталась. Кристо мне написал освобождение как твой зам, — сиротка плюхается на соседний стул, как ни в чём ни бывало. Если у неё и есть немного стыда, то он надёжно спрятан под замок до лучших времён. Я откладываю в сторону начищенное ожерелье и, извинившись перед свекровью, ухожу в свою спальню.

Мне ужасно противно думать о том, сколько всего о моей личной жизни услышала Катарина Рац. В раздражении я бросаюсь на кровать. Когда я обнимаю подушку, чтобы удобнее уткнуться в неё, моя рука натыкается на конверт.

***

Говорят, что одна цыганская девочка в Надьябоне очень здорово сочиняла стихи. Она их записывала карандашом на белёной стене в хатке. Каждую весну хатку белили заново, и она сочиняла и писала новые стихи.

Однажды приехал важный человек, учёный и поэт. Он прочитал стихи и пришёл в изумление. Сказал, что девочка очень талантливая. Потом он уехал.

Девочка выросла, вышла замуж, родила детей, женила детей, дождалась внуков и умерла.

Ни одного стихотворения не осталось.

Глава VI. «Пока танцевали — каблуки переломали». Цыганская народная поговорка

Vone, vone kost'am le, smard'am le,
vavir dives khetane skedil'am le