Тучи на рассвете (роман, повести)

Самураи гордились тем, что на Тихоокеанском театре военных действий японский флот одержал ряд побед над флотами Соединенных Штатов Америки и Великобритании, захватив многие острова. Еще раньше были разгромлены крупные силы китайцев и взята значительная часть Китая. Но когда один из штабных офицеров восторженно говорил об этом, как о решающих факторах грядущей победы, Итагаки с раздражением, которого раньше не замечал капитан, прервал его:

— Судьбы империи будут решаться на полях России!

Генерал словно предвидел события, происшедшие в ту же ночь.

После тяжелого дня и долгих вечерних часов работы обессиленный капитан лег спать, но был разбужен телефонным звонком. Он получил приказ немедленно явиться в штаб.

Как всегда, спокойно, лишь немного устало, генерал сказал:

— Возьмите карты укрепленных районов русских, полную дислокацию наших войск, данные о составе, вооружении и боевой мощи. Мы должны успеть в Токио к часу ночи, — взглянул он на часы. — Вылетим через двадцать пять минут.

Сопровождаемые большой группой истребителей, с Чанчуньского аэродрома поднялись в черное небо два скоростных бомбардировщика. На борту одного из них находился главнокомандующий Квантунской армией барон Ямада Отодзо, на втором — Итагаки Сейсиро.

Всю дорогу генерал молча просматривал и сортировал подготовленные для него материалы. Перед посадкой на Токийский военный аэродром он передал капитану папку с картами и сказал только одну фразу:

— Америка, Великобритания и Китай предъявили нам ультиматум о безоговорочной капитуляции.

На тайном совете

Осанаи Ясукэ хорошо знал Токио. Особняк, куда их привезли, скрытый в глубине тщательно охраняемого парка, он видел впервые. В большой приемной находилось человек тридцать генералов и адмиралов, среди которых выделялось несколько фигурок в кимоно. Как только появились Итагаки и Ямада, всех пригласили в зал. Видимо, люди собрались раньше срока и ждали только прибытия представителей Квантунской армии.

Капитан остался в приемной. Спустя минут тридцать поспешно вышел Итагаки и велел ему развесить карты на правой стене зала в таком порядке, как они лежат. Быстро, бесшумно Осанаи последовал за своим начальником.

— … Я согласен, господа, — услышал Осанаи слова человека в кимоно, сидевшего рядом с председателем, — что сражения со странами, приславшими ультиматум, показали наше неизмеримое и полное превосходство. Они не осмелились бы ставить нам позорные условия, не будь у них русских союзников. Нет сомнений, Россия поможет им. Прошу принять это как истину и не утруждать себя в дальнейших выступлениях новыми доказательствами в ее пользу. Я призываю членов высшего военного совета и членов тайного совета, полных понятными патриотическими чувствами и веры в силы нашего оружия, не преуменьшать опасности варварской угрозы, содержащейся в ноте. Отказ принять ультиматум, как вы слышали, по их мнению, — он взглянул на лист бумаги, лежавший перед ним, — «будет означать полное уничтожение японских вооруженных сил и полное опустошение японской территории». Итак, мы должны высказать трезвые, исчерпывающие, мотивированные предложения…

Вдоль большой, без окон, стены, указанной капитану, он увидел специальные лапки-зажимы. Часть из них была занята картами Тихоокеанского театра военных действий. Рядом Осанаи начал развешивать свои карты, невольно прислушиваясь к залу, который теперь ему не был виден.

— Вы готовы? — услышал он незнакомый голос.

Капитан обернулся в тот момент, когда со словами: «Да, готов» — поднялся Итагаки Сейсиро. Как всегда, спокойное, непроницаемое, холодное лицо.

— Я не собираюсь уменьшать опасности, — начал он. — Я хорошо знаю русскую армию, усиленную теперь огромным опытом войны, армию, которая в случае отказа принять ультиматум США, Англии и Китая, бесспорно, выступит как главная сила. Но я не намерен уменьшать и наших возможностей и принимать во внимание угрозы, о которых здесь говорят.

С гордостью и любовью слушал Осанаи Ясукэ своего генерала. Еще как будто ничего не было сказано, но в этой возбужденной и нервозной обстановке особенно отчетливо ощущалась его уверенность, сила воли, железная логика.

Ясукэ и раньше не мог понять, почему самые простые слова генерала получаются такими весомыми, вызывают веру в то, что все будет, как он сказал.

Осанаи Ясукэ скользнул взглядом по залу и убедился, что не он один с такой надеждой смотрит на Итагаки.