Туда! И надеюсь, обратно...(СИ)

У меня иногда складывается такое впечатление, будто они только за мной и наблюдают, ожидая, что я скажу какую-нибудь глупость, после которой их очередная подстава будет выглядеть эффектнее. И надо заметить – им это отлично удается! Не сводило бы у меня руки в приступе желания кое-кого придушить, я бы им даже похлопала.

«Трибуты, слушайте!..»

Слушаем и внимаем, наш повелитель!

«Вас осталось пятеро...»

Мне одной кажется, что это как-то много?

«А к вечеру не останется никого!»

Мы с Питом тревожно переглянулись.

Ёжик усатый! Что это значит?!

«Если вы не придете к Рогу изобилия...»

А я-то уже начала думать, что у них там что-то случилось, и нас решили всех перебить... Ну нафига так пугать?! Ещё и мхатовскую паузу выдержал... садист! Козел!

«...где вас может ждать теплая одежда и спички...»

Может ждать, а может и не ждать... Забыли уточнить, что все будет зависеть от их настроения.

«...или другой трибут...»

...и скорее всего не один.

«Идти или не идти – решать только вам...»

Быть или не быть – вот в чем вопрос.

«Но оставаться на месте опасно...»

...ведь чья-то рука до сих пор лежит на ползунке, контролирующем температуру и медленно, но верно тянет этот ползунок вниз.

«Удачи! И пусть она всегда будет с вами!»

Он повторил все ещё раз, с тем же издевательскими интонациями, прозвучали фанфары, и воцарилась (тьма... почему мне так хотелось сказать «тьма»?) тишина.

– Я так понимаю, мы идем к Рогу? – Пит со вздохом поднялся на ноги и перекинул полупустой рюкзак через плечо.

– А у тебя есть спички?.. или виски?.. – устало пробормотала я, не горя желанием куда-либо идти.

Истерика закончилась. Я перегорела. А перспектива «превратиться в ледяную статую самой себе» перестала выглядеть такой уж страшной.

– Нет. Спички кончились ещё вчера.

Грустно, но в принципе очевидно, иначе он бы уже давно развел костер, хотя... нет, все равно бы не развел – ветки-то сырые.

– Тогда идем к Рогу.

Спустя несколько минут.

– Кстати, насчет виски, можешь послать заявку Хеймитчу. Думаю, ради такого случая он лично поговорит с несколькими десятками спонсоров!

– Нет. Лично точно не станет – пошлет Эффи! Скажет, что нам с тобой срочно понадобились новые штаны, потому как старые давно вышли из моды, и она мигом облетит всех спонсоров столицы.

– У него есть и свои деньги!

– Думаешь, с таким образом жизни у него хоть одна лишняя монета завалялась? Сомневаюсь!

– Он может ограбить банк...

– Ага, или продать почку! Хотя... вряд ли у вас здесь есть трансплантация органов...

– Что?

– Я говорю – вряд ли бы Хеймитч стал так заморачиваться для того, чтобы отправить мне рюмочку. Единственный, ради кого он бы пошел на все – это его собственная уменьшенная копия.

– Может он бы и хотел тебе помочь, да только коньяк не входит в список разрешенных подарков?

– Но это нечестно! А если у моего вра... соперника непереносимость алкоголя, и коньяк мне нужен как оружие?!

– Только ты могла до такого додуматься...

– Ну так... Ах да, распорядители! Насчет маленького Хеймитча – это была шутка, и ничего более! Не надо изобретать велосипед! Одного Хеймитча на весь этот поганый мир – более, чем достаточно!

*Где-то в Капитолии Хеймитч салютует экрану полупустым стаканом и выпивает его залпом.

====== Часть III. Победитель. X ======

– Том, скажи честно.

– Чего тебе?

– Бывает так, что всё

хорошо кончается?

– Бывает – в пьесках,

которые показывают

на утренниках по субботам.

Рэй Брэдбери «Вино из одуванчиков»

Пушистые котята. Атомное оружие. Михаил Юрьевич Лермонтов.

На первый взгляд у этих вещей нет ничего общего. На второй тоже. На третий раз ваша фантазия может подсунуть под нос плакат, на котором Лермонтов гладит котенка на фоне атомного взрыва (кстати, не плохая идея). Но здесь они собрались по другой причине.

Я могла... была вынуждена... старалась думать о всем – о лохматой бороде садового гнома, о схожести ската и мадагаскарской бабочки, о температуре воды в Тихом океане, затем, когда заканчивались наиболее интересные темы для размышления начинала перелистывать перед глазами свои старые, в основном – неудачные, фотографии, потом пересматривала самые душераздирающие моменты любимых фильмов, а затем снова думала о дороговизне сахарной ваты и о кривом роге фиолетового единорога... все что угодно, лишь бы не думать о холоде. Безжалостном. Всепоглощающем. Жестоком.

Когда мы уходили из пещеры, я не чувствовала холода, честно, несмотря на мокрую одежду и мокрые волосы и снег, который продолжает падать до сих пор, мне не было холодно. Наверное, сказался адреналин... или злость на распорядителей за внеочередное испытание. Сейчас же... Нет, не думать, только не о том, как хрустят волосы... Лучше думать о солнце... большом, красном, холодном... Да что б тебя!..

– Ты что-то сказал?

Мне ведь не послышалось?

– Я отойду?

– Куда?.. Зачем?

Ах да... Точно! У нас же есть эти... базовые потребности организма, и их надо удовлетворять. Если задуматься, это так грустно – даже на пороге смерти человеку все еще нужно ходить в туалет...

– Так я отойду? – повторил Пит, так и не дождавшись, пока я самостоятельно вынырну из собственных мыслей.