Туда отсюда не попасть

Нэш во многом предугадал путь, которым в послевоенные годы пошли создатели знаменитых «законов Мерфи», «закона Паркинсона», «принципа Питера». Автор последнего, Лоуренс Питер, писал: «Что в этих законах пленило умы? То, что в каждом из них схвачена часть сложного человеческого опыта, и выражено это короткой, понятной, легко запоминающейся фразой. Почему они получили всеобщее признание? Потому что в каждом из них содержится некая основополагающая истина, верная для всего мира, независимо от различий в политическом строе, религиозных убеждениях или расовой принадлежности. Для этих законов не существует границ, разделяющих нации и культуры». Кажется, что все это сказано о Нэше.

Его рано оценили как незаурядного наблюдателя – с начала 1930-х годов он последовательно создавал панораму современных нравов. Нэш-летописец выступал одновременно и как простодушный обыватель, словно впервые заметивший несуразность и уродство общепринятого, – этакий новоявленный Кандид, потребность в котором литература испытывала всегда, – и как просветитель, пророк, проповедник, который призван наставлять и предостерегать, пускай шутя. В текстах Нэша звучат отголоски событий, происходивших в его стране и в мире. Он никогда не участвовал в политических играх, стоял, как был уверен, вне политики, но его убеждения достаточно четко выражены в стихах, отражавших – и осуждавших – приход к власти фашизма, империалистические притязания Англии, вечную междоусобицу республиканцев и демократов. Он был противником тирании и всякого фанатизма, а в последние годы все чаще думал и писал о бессмысленности и преступности войн. В одном из интервью Нэш говорил: «В узком плане я пессимист – многое из того, что я вижу вокруг, повергает меня в тревогу и даже в дрожь, но в широком плане я неисправимый оптимист». Его оптимизм упорно противился всем ударам, вера в здравый смысл и в силу слова не оставляла его до конца.

В упомянутом предисловии к однотомнику 1975 года Арчибальд Маклиш подвел итоги: «Нэш… изобрел новую форму, отрицающую все привычные категории и существенно изменившую читательское восприятие его времени. Он ввел читателя в дотоле не исследованный мир – мир банальных условностей современного города… Только теперь, когда мы можем окинуть взглядом все его творчество, мы понимаем, что он делал, на что посягал. Нынешнее поколение американцев лучше, чем кто-либо иной, может оценить смелость этого человека, обнажившего в своих комических двустишиях, скрепленных эксцентричной рифмой, несообразность всей нашей жизни. Сегодняшний читатель, я надеюсь, поймет, что Нэш, не будучи сатириком свифтовского толка, был снедаем тревогой за человечество и движим состраданием к нему. И может быть, в книгах Нэша читатель будет искать не столько смех, сколько слезы – и обнаружит там не зубоскальство, а любовь».

Из сборника «Так много лет назад» 1931–1936

Порицание порицания