Туфелька под ёлкой

Эдвард встает перед ней на одно колено, берет за руку.

– Ты будешь моей женой? Я хочу провести всю свою жизнь вместе с тобой и никогда больше не разлучаться.

Элиза смотрит на него печально. Она вырывает руку и шепчет:

– Я вовсе не принцесса. Я бедная сирота, нищая девочка, и у нас не может быть будущего…

Элиза убегает из сада. Эдвард бежит за ней. Он попадает в длинную узкую аллею. Над ним переплетение из живых шпалерных роз с раскрытыми цветами. Но чем дальше он углубляется, тем сильнее вянут цветы. В конце аллеи уже заледеневшие розы. Эдвард оказывается у зеркала, которое перекрывает ему путь. Он видит исчезающее отражение Элизы, и ладонями упирается в гладкую поверхность. Зеркало туманится и превращается в ледяное».

Тая закрыла сценарий и подумала, что зря она дочитала эту сцену до конца.

«Я жажду всей душой, чтобы Стас сделал мне предложение, – размышляла она, закрывая глаза. – Но я вовсе не собираюсь никуда убегать от него в этот момент, я ведь не нищенка, как моя героиня, и нам ничто не помешает быть вместе».

Она заулыбалась, представляя, как «ее принц» встанет на одно колено и скажет ей долгожданные слова. И провалилась в сон.

Тая встретила Новый год по-московскому времени вдвоем с отцом. Они уютно устроились в гостиной за накрытым столом. Мягко мерцали свечи, перемигивались разноцветные огоньки на елке, алели язычки пламени в камине, Тая сидела напротив отца и ощущала себя как в детстве, когда она ждала непременного осуществления всех своих самых заветных желаний с последним ударом курантов.

И вот часы пробили полночь. Тая выпила с отцом шампанского, они пожелали друг другу всего самого лучшего в наступившем году.

– А есть ли подарки от Деда Мороза? – лукаво спросила девушка и отправилась к елке.

Она достала упаковку с галстуками и протянула отцу. Глеб Васильевич улыбнулся и чмокнул дочку в щеку.

– Спасибо, родная, – сказал он, вскрывая обертку. – Это то, что мне всегда нужно! Ты очень внимательна. Но Дедушка Мороз тебя тоже не обошел вниманием, – добавил он. – Посмотри внимательней под елочкой!

Тая погрозила ему пальцем и достала из-под мишуры коробочку. Она раскрыла ее и замерла в восхищении. Плоская, простая на вид платиновая звезда, внутри которой был прикреплен шарик искрящегося бриллианта, – именно о таком кулоне она мечтала. Он был надет на нитевидную и тоже простую на вид платиновую цепочку.

– Это чудо! – прошептала девушка и надела украшение.

Звезда легла чуть ниже впадинки на шее, Тая погладила ее и обняла отца.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Очень! Я так и пойду на бал.

Около одиннадцати вечера Глеб Васильевич начал настаивать, чтобы Тая уже отправлялась на вечеринку.

– Пока нарядишься, пока доберешься, уже и полночь по местному времени! – говорил он.

– Но как же я тебя одного оставлю? – огорчалась Тая. – Мне уже даже и не хочется никуда идти!

– Ну что ты! Как же принцессе без новогоднего бала?

– Папа, давай с нами? – предложила она в который раз.

– Нет, милая, – в который раз отказался он. – Если честно, я хочу тихо-мирно посидеть у телевизора с бокалом коньяка, посмотреть праздничные программы, а потом улечься спать. Возраст у меня такой…

– «Возраст счастью не помеха, и взрослым нужно больше смеха», – ответила она.

– И как ты только помнишь все эти бесконечные поговорки! – заметил Глеб Васильевич и начал улыбаться.

– Сама не знаю, из памяти так и выскакивают в нужный момент, – сказала она, чмокнула его в щеку и отправилась в спальню переодеваться.

Когда Тая спустилась, Глеб Васильевич так сильно вздрогнул, что выронил мандарин, который собирался очистить.

– Кто это? Что это? – растерянно спросил он, изучая стоящую перед ним оборванную «замарашку».

– Я это, не волнуйся! – весело ответила Тая и поправила чепец. – Не признал?

– Но это ни в какие рамки! – с чувством проговорил Глеб Васильевич, изучая темно-коричневое полотняное платье с живописно изодранным подолом, бежевые шерстяные чулки и грубые тупоносые башмаки.

Тая измазала лицо, а красиво подвитые волосы спрятала под серый чепец. И в вырезе платья сверкающий бриллиант внутри платиновой звезды выглядел кричащим диссонансом.

– Тебя не пустят на вечеринку в таком виде, – сказал он и глотнул коньяк.