Тульпа

Серфер проснулся за несколько минут до сигнала будильника. Не открывая глаз, он плавно возвращался в реальность, стараясь ухватить обрывки ускользающего сновидения. Но сон, как всегда, растаял бесследно, оставив лишь ощущение чего-то светлого и радостного. Серфер потянулся и открыл глаза. Утреннее солнце пробивалось сквозь жалюзи, день обещал быть солнечным и прекрасным. Как и вся жизнь, открывающаяся впереди.

Сегодня ему исполнилось пятнадцать, знаковый возраст. Из первой возрастной категории он перешел во вторую – теперь он уже не ребенок, но подросток. А это масса новых возможностей. И в сеть он будет выходить с совсем иным уровнем ограничений. Уже вечером он сможет уточнить некоторые давно интересующие его подробности женской анатомии. И, возможно, узнать что-то новое об отце. Только вечером – будет неправильно, надо подождать несколько дней, чтоб не привлекать внимания столь несдержанной заинтересованностью. Хотя сейчас все подростки, наверное, выжидают два-три дня, так что никого этим не обманешь.

Единственный минус подросткового статуса – новые проблемы с одноклассницами. Особенно с Танькой, конечно. Еще вчера он мог взять ее за руку или тронуть за плечо – но теперь она для него абсолютно запретна. Она еще ребенок, а подростку дотронуться до ребенка – врагу не пожелаешь. Правда, Серфер и прежде никогда не брал Таньку за руку, но раньше он мог позволить себе это хотя бы в мечтах; теперь же даже такие невинные мечты приходилось отодвигать почти на год.

Это было чертовски несправедливо. Но обиднее всего, что Танька на самом деле старше его на два месяца, просто у девчонок вторая возрастная категория начинается с шестнадцати. Когда и зачем ввели это правило, он не знал. Но был уверен – сегодня никто не решится даже усомниться в правильности такого положения. Серфер давно заметил, что жизнь во многом могла быть проще, счастливее и естественнее; но кто-то как будто специально все время усложнял и загаживал ее.

Заиграл сигнал побудки, и Серфер откинул одеяло. Новый статус не менял привычного утреннего распорядка – туалет, зарядка, душ, завтрак, лицей. За завтраком мать чмокнула его в белобрысый затылок и положила на стол распечатку стандартного муниципального поздравления. Основной текст был совершенно безличным, и Серфер привычно пропустил его, сразу перейдя к уведомлениям. Мелкий почерк внизу листа сообщал об обновлении атрибутов его личного идентификатора и получении допуска подросткового уровня. Допуска в мир новых возможностей. Вот только лицей, похоже, останется точно таким же.

15 лет ровно, день

Лицей остался таким же унылым; если бы не Танька, он бы, наверное, его возненавидел. И Гарик, конечно, кореш еще с третьего класса. А в остальном – тоска смертная. Но сегодня все было еще хуже. За завтраком Серфер съел пирожное (праздник же, будь он неладен), и живот нещадно скрутило. Он мучился, сидя в школьном туалете, и весь мир казался ему неправильным и несправедливым. Вот хотя бы двери в кабинки – что мешало сделать их чуть больше? Почему даже при нездоровом отправлении надобности ноги и голову надо выставлять на всеобщее обозрение? Он понимал, конечно, что стесняться тут нечего, что процесс этот совершенно естественный и у всех проходит примерно одинаково – но все равно чувствовал какое-то неудобство. В последнее время это чувство стало посещать его все чаще. В мире, который прежде казался таким гармоничным, постоянно находились все новые изъяны.

Серфер вымыл руки и вышел в коридор. На стене перед ним висел стенд с главными принципами молодежного союза.

«Твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого».

«Тому, кто не делает ничего плохого, скрывать нечего».

Вот-вот, – подумал он, – это как раз в тему. Что плохого во внезапной потребности просраться? И зачем при этом скрываться от своих товарищей? Разве когда-нибудь было по-другому? Почему же сейчас меня это напрягает? Что со мной не так?

Он пошел в класс, думая на ходу, что теперь придется заново перестраивать отношения с Танькой. Надо будет постоянно держать в голове ее возраст, а эти опасения способны испортить все. Живот снова заныл, словно подтверждая тотальную неправильность мира. Серфер развернулся и быстро пошел к кабинке с декоративной дверцей, почти ничего не скрывающей.

15 лет 4 дня, день

Серфер заварил кофе, поставил чашку на стол и открыл социальную базу – впервые в новом статусе. Перешел на страницу отца. На первый взгляд здесь ничего не изменилось; биография, даты, видеофайлы – все это он видел и прежде. Появилась лишь одна новая ссылка – ближний круг, живая нить среди множества пустых казенных слов. Неужели он сможет наконец встретиться с теми, кто лично знал отца, был близок с ним? Пульс резко скакнул, а это было нехорошо – программы записи сетевого серфинга одновременно отслеживали и показания с чипа здоровья. Сильные чувства лучше было скрывать, к чему бы они ни относились.