Тульпа

– Понятно, – кивнул КуДзу, – адреналин и тестостерон. Ну, давай хоть теинчиком полирнем.

Он разлил чай по кружкам и посмотрел на Серфера.

– А зачем убежал-то? Почему не вышел легально, через комиссию?

– Не было там никакой комиссии, – мрачно ответил Серфер. – Но один человек мне сказал, что надо сбежать, что это у них такой тест на нормальность.

– Пациент сказал? – уточнил КуДзу.

– Пациент.

– А ты поверил?

– Да я вообще не знал, чему там верить! Я иногда даже думал, что все еще сижу здесь, в твоем кресле.

– Ну, на этот счет не стоило сомневаться, – успокоил его КуДзу, – наша игра идет только в реальном времени. В исправленную реальность можно нырнуть лишь на несколько часов – насколько позволят естественные потребности. А вот пациенту я бы на твоем месте верить не стал.

Серфер промолчал. Сейчас ему и самому это казалось совершенной глупостью; он не понимал, как мог повестись на байки Романа.

– Ладно, чего уж теперь жалеть, – примирительно сказал КуДзу, – честно говоря, я ведь чего-то такого от тебя и ждал. Ты же весь в отца, та же порода. И у тебя, наверное, накопилось много вопросов?

– Да!

Вопросов действительно было множество, и Серфер на миг запнулся, не зная, с какого начать. Вспомнив Романа, он спросил:

– Чем на самом деле была перезагрузка?

КуДзу поднес кружку к губам и сделал несколько неторопливых глотков.

– Сегодня про это предпочитают не вспоминать. Но двадцать лет назад мир был совсем другим. Комитет тогда ввел много новых правил в Моральный Кодекс. Считалось, что все они гуманны и логичны; но это было ложью. Избежать нарушений было невозможно в принципе, настолько новые правила были взаимно противоречивы. Одновременно в головы заливалось убеждение, что все моральные нормы сами по себе прекрасны и естественны, а их нарушение грешно и преступно. И любой нарушитель, соответственно – грешник и преступник. К тому времени система тотальной слежки была уже доведена до совершенства. Люди постоянно что-то нарушали, а система это отслеживала и сохраняла всю историю в своих базах. И каждый знал – в любой момент его могут привлечь, поднять логи личного дела и вывалить груду грязного белья на всеобщее обозрение. Начались нервные срывы, сначала одиночные, а потом включилась индукция и пошла настоящая эпидемия.

– Индукция? – переспросил Серфер.

– Психическая индукция, – пояснил КуДзу, – взаимовлияние. Действует как настоящее психическое заражение. Страшная сила, между прочим. В прежние времена в закрытых пансионатах у девушек даже месячные начинались одновременно, не говоря уж об истериках. Но мы отвлеклись. Когда число нервных расстройств приблизилось к критическому уровню, общество оказалось на грани катастрофы. Проблему надо было решать быстро и радикально. Твой отец предложил стереть базы и полностью обнулить списки грехов. Начать все с чистого листа. И нам это удалось. Хотя сама информация сохранилась, конечно. Но люди поверили, что все базы стерты и все прошлые грехи отпущены – а это и было целью перезагрузки.

Примерно так Серфер это себе и представлял. И все же что-то здесь не связывалось.

– Но если проблему решает только обнуление, его пришлось бы периодически повторять. А перезагрузка, насколько я знаю, была всего одна.

– Одна, – согласился КуДзу. – Я же говорю – мир изменился. Теперь не нужны даже списки грехов, теперь преступными стали сами свойства человеческой натуры. Мысли, намерения, влечения.

– Но это же абсурд! – не поверил Серфер. – Как можно карать за мысли?

КуДзу посмотрел на него со снисходительностью взрослого, вынужденного объяснять ребенку самые элементарные вещи.

– Ну, например – ты представлял когда-нибудь своих одноклассниц голыми?

Серфер покраснел и промолчал.

– А теперь подумай, как это можно квалифицировать согласно Моральному Кодексу. Прикинул?

– Но это же… Только в голове! – начал Серфер.