Тульский детектив II. Буцефал и скопцы

Иван пошёл в угол и уселся на табурет, чтобы не мешать Дуне готовить помещение или «корабль», как она его назвала. Одновременно Трегубов недоумевал, что могло заставить такую, с виду абсолютно нормальную и даже симпатичную, женщину стать обращенной и хотеть обряда. Полицейский внутренне содрогнулся, случайно представив себе процедуру посвящения.

Тем временем начали приходить новые гости. В основном это были мужчины. Одни из них были одеты в обычную городскую одежду, не говорящую о большом достатке, другие тут же переодевались в белое – эти носили небольшие бороды – и садились все на одну скамью.

– Это певцы, – прошептала Дуня, увидев, что Иван рассматривает именно их. – Они прошли двойной обряд.

– Они поют? – уточнил Иван на всякий случай, запутанный иносказаниями вроде корабля или обеления. Он не стал спрашивать, что такое двойной обряд, чтобы не давать новую пищу своему воображению.

– И как поют! – восхищенно полушёпотом сказала Дуня. – Но Вы скоро и сами услышите.

– Скажите, Дуня, – решился также полушёпотом спросить Иван, – а Вы здесь зачем?

– На радении? Подготовить всё и потом убраться, – не поняла женщина.

– Нет, я не про это, а вообще про всё это, про корабль.

– Ах, Вы об этом! Хочу спасти себя, душу свою, обратившись к Богу.

– Но разве нельзя это сделать, как все, как обычно? В церкви.

– Мне – нет, – ответила Дуня, посмотрев на Ивана. – Нужно избавиться от греха, от плотского, по-другому не получится. Я всё время думаю о нём.

– Неужели всё время? – вырвалось у Трегубова.

– Да, – женщина опустила голову, – вот смотрю на Вас, и всякое лезет в голову, мысли греховные.

Иван растерялся от такого откровенного признания.

– А муж Ваш что думает про это? Про обряд и, э – э… последствия.

– Так нету у меня мужа, поэтому нету, – Дуня снова повернулась лицом к Ивану. – Я раньше к хлыстам ходила, кто ж теперь возьмёт такую как я, гулящую. Вот поэтому я и здесь, нужно спасать себя, пока можно.

Трегубов не нашелся, что на это ответить и решил промолчать, рассматривая пришедших на радение сектантов.

– А у Вас есть жена? – вдруг спросила женщина.

– Нет.

– А знаете что? – Дуня посмотрела Ивану в глаза и положила свою руку на его. – Не хотите тоже присоединиться к нам? Вы молодой, но Вам тоже пора задуматься о душе. И тут такие правила, что нам могут отложить обряд, если будет возможность заиметь ребеночка.

– Знаете, я пока не думал о таком, – Иван осторожно освободил руку. – Смотрите, что это начинается?

В центр комнаты, к кресту, который Дуня украсила лентами, вышел седой старик с длинной седой бородой и усами, над которыми хищным клювом торчал изогнутый нос. Старик цепким взглядом прошелся по присутствующим. На секунду его оценивающий взгляд остановился на Трегубове, а затем двинулся дальше.

– Это брат Ветер, у паруса – старший брат Афанасий. Сейчас начнётся, – более тихо прошептала Дуня.

– Парус? – удивился Трегубов.

– Да, это крест.

Внезапно все встали. Иван посмотрел на вставшую на ноги Дуню и тоже поднялся, решив не выделяться. Брат Афанасий запел высоким красивым голосом. Песню подхватили певцы. Хор, действительно, был отменный. Трегубов заслушался. Он не понимал все слова, но смысл песнопения был простой: скопцы возносили благодарность и приветствовали своего бога Селиванова.

Когда песня закончилась, Афанасий достал книгу и начал зачитывать из неё отрывок. Трегубов по стилистике предположил, что это Библия, но до конца не был уверен. Не делая перерыва, Афанасий закрыл книгу и снова запел. Как и в первый раз, песню подхватили певцы. На этот раз песня – молитва посвящалась пришедшим скопцам. Она не продлилась очень долго. Когда певцы закончили, Афанасий предложил всем сесть. Он ещё раз внимательно осмотрел лица собравшихся, словно ища в них частицы то ли порока, то ли, наоборот, святости.

Затем брат Ветер начал говорить, а говорил он очень проникновенно, хорошо поставленным голосом. Афанасий говорил, о боге, о любви к нему, о том, что только уничтожив плоть, можно полностью очиститься от греха и голубем улететь к обожаемому божеству.

Ивану даже стало казаться, что всё именно так и есть, как говорит Афанасий. «И что за люди могут ненавидеть скопцов? Они же во многом правы», – Трегубов повернул голову и увидел широко открытые глаза и восхищенный взгляд Дуни, направленный на Афанасия. Она слегка покачивалась, сидя на стуле.

Голос брата Ветра постепенно снова перешел на пение. Певцы снова встали и через некоторое время начали подпевать. Гармония хорового пения стала доминировать над словами песен или псалмов, которые сейчас исполнялись. Она полностью захватила внимание Ивана.

Все остальные снова встали и сделали по несколько шагов вперёд. Иван встал, но к кресту не пошёл.