Туман и гроза (СИ)

У одного по венам бушевал огонь, другой нёс холодное спокойствие земли, принимающей всё в себя. Кирилла уже тогда за глаза прозвали «жарким мальчиком», Николай же едва заметно улыбался на «каменное сердце». В обоих кипела неуёмная тяга к приключениям и желание жить здесь и сейчас.

Им завидовали, к ним тянулись.

Обоих выделял Шорохов, чередуя меры наказания с подачей нестандартных знаний и навыков.

Когда один получал длительные часы в комнате без силы, многие злорадствовали — доигрался. Другой за завтраком молча протягивал чашку с кофе, ворча, какого чёрта он опять что-то натворил.

По крайней мере, кружка точно была для кофе.

Когда у одного получалось сложнейшее заклинание изгнания тени в небытие, те же завистники только бросали едко: «Конечно, их же обучает сам Шорохов». А второй радостно подхватывал и просил показать ещё раз, чтобы научиться самому.

Они со всем юношеским максимализмом жаждали стать стражами. Учились до ломоты в пальцах, порой тратя ночи напролёт на изучение одного-единственного ритуала. Взлохмаченные, встречали рассветы с мутным привкусом песка для ритуалов.

Только Николай знал, что Кирилл просыпается по ночам с набившимся дымом в лёгких и прожженными простынями под руками. Практики управления огнём не всегда помогали.

Только Кирилл знал, что Николай никогда не простит тех, кто по наивности решил пройти в мир теней, не зная толком ни заклинаний, ни правильных путей. Те несчастные увели с собой и его сестру. Погибли все.

И руки подносили кружку с водой, обхватывали запястья, сплетая пламя огня с корнями, что растут в земле. Пальцы чертили руны на песке в комнате, отгоняющие зло и дурные сны.

Вместе становилось легче.

Николай и Кирилл делили ночи в пустых аудиториях, когда не могли уснуть. Сидели, прислонившись острыми лопатками к стенам, и курили одну сигарету на двоих, выпуская дым в мутные бокалы с клюквенной настойкой.

Терпкие ягоды оставляли привкус крови.

Дым сладко пах чертополохом.

Они прятали страхи и боль в едких шутках и подколках друг друга. Так было легче.

Николай праздновал выпуск и назначение на практику в московскую службу. Шумела роком вечеринка на крыше, растекался внизу ночной город с росчерками огней. Июньская ночь пьянила.

Оба стояли на краю парапета, и ветер нёс запах лип.

Тогда, передавая друг другу бутылку с чем-то мутным, они первый и последний раз сказали то, что и так знали.

— Я тебя никогда не предам.

— Я всегда буду рядом.

Огонь Кирилла был горяч.

Земля на пальцах Николая рассыпалась пылью.

***

В кабинете Николая тепло и тускло от закрытых ставен и язычков пламени в стеклянных плафонах. Тянет горьким запахом табака для трубок и пряной резкостью бадьяна.

Тёмные узоры на бордовых обоях складываются в контуры теней, о которых Кристина читала ночью.

Здесь не место для октаэдров с миниатюрными растениями. Ничего лишнего или личного. На рабочем столе ровные стопки бумаг, стакан с заточенными карандашами и тонкий ультра-бук, сейчас закрытый и отодвинутый в сторону. Абсолютный порядок минимализма.

Николай представляет собой власть над мрачной и хаотичной стороной магии. Кристине он с первого взгляда внушает давящий страх. Она тут же собирается, заталкивая поглубже внутреннее смятение и боязливость перед ним.

Не время и не место быть трепетной ланью. Меньше всего на свете она хочет быть слабой. И, находя, как часто бывало, смелость в своей магии, которая течёт прохладой воды внутри, она вызывает едва заметный бриз, отдающий солью. Он мешается с тугой магией Николая, зависшей прозрачным облаком под потолком.

Допрос длится уже час. И чем дальше, тем больше она начинает чувствовать себя в чём-то виноватой. Возможно, всё дело в пресловутой ответственности, впитавшейся в кости с детства. Она будто нарушила какие-то правила, о которых ей не сказали.

В какой-то момент Варя приносит поднос с пузатым чайником, большой медной туркой с деревянной ручкой и веточкой мелких белых цветов. Такая маленькая деталь на удивление разбавляет мрачность кабинета Николая. Кофе пахнет смесью пряностей и растопленным шоколадом. Три чашки аккуратно разлетаются по кабинету, повинуясь изящным взмахам рук Вари.

Кристина вопреки давним привычкам выбирает кофе, которого как раз хватает на три порции. Горячая чашка в руках помогает разогнать усталость и напряженность.

Отвечая на сухие и формальные вопросы Николая, Кристина занимает свои мысли сравнением двух стражей, находя в этом некое отвлечение от внутреннего неудобства допроса.

Если Кирилл высок и худ, сплетен из жил, которые говорят скорее о выносливости, чем о силе, то Николай плотнее, тяжелее и шире в плечах. Он монументален и твёрд и выглядит куда старше Арда.

И куда опрятнее, с некоторым любопытством отмечает Кристина.

Кирилл уже закатал рукава косоворотки, выкурил с разрешения обоих две сигареты и три раза прошёлся по кабинету за спиной у Кристины, расточая древесный запах бергамота.

Николай ни разу не шевельнулся в старом кожаном кресле.