Туман искажений (СИ)

— Да! Она грозилась оторвать вам всё, до чего дотянутся её руки. А если вы не вернётесь, то обещала проделать это со мной! Хуль очень дорожит своими частями тела.

— Принято, — ухмыльнулся Ткачёв. — Едем.

Гром довёз Хмеля и Андрея Викторовича до Элисты. Пару раз их останавливали на посту ГАИ, но, увидев документы Грома, козыряли и пропускали кортеж.

— Ну, Иван Иванович, до свидания, — Гром пожал руку Ткачёва и Хмеля, усаживая их на поезд до Москвы. — Я сообщу Илье Абрамовичу, и вас встретят. А аппарат, с вашего разрешения, и обмундирование, я оставлю себе.

— Конечно, — кивнул Ткачёв.

Хмель за всё это время, что они ехали от Будённовска не проронил ни слова.

— Ты чего молчишь? — спросил Хмеля Андрей Викторович, когда они расположились в двухместном купе вагона.

Поезд медленно отходил от перрона.

— Мне нечего сказать, Андрей, — насупился агент и уставился в окно. — Думаю я.

Миловидная проводница заглянула к ним и предложила чай. Ткачёв немного полюбезничал с ней, отказавшись. Хмель лег на полку и повернулся спиной, и Андрей Викторович не стал его тревожить.

Спустя сутки на Павелецком вокзале их встретила Вика — недовольная и рассерженная.

— Вы куда попёрлись? — шипела она. — Без страховки, без оружия, без разведки. Вдвоём на двести рыл боевиков! Ладно, Хмель, он имеет опыт, но ты-то куда?

Вика стукнула Ткачёва кулаком в грудь. Несильно, но больно. Хмель смотрел на экзекуцию отрешенным взглядом.

— Больше некому, Вика, — сказал он. — Шмеля мы потеряли, и твою опергруппу — тоже.

— А подумать можно было? — не унималась она. — Посоветоваться.

— С кем?! — вдруг крикнул агент. — Ты далеко, аналитики ещё не набрались опыта. Вот мы и рискнули.

Она усадила их в машину и отвезла на квартиру в спальный район. Перекусив с дороги, уселись за столом — получилось что-то в виде совещания.

— Итак, — Ткачёв начал первым, — мы проиграли по всем фронтам. Единственное, что мы сумели — это сорвать визит Клинтона, но наш президент улетел в Канаду, и неизвестно, что он там на подписывал.

— Фигню всякую, — предположил Хмель. — Если бы что-то дельное, то газеты бы уже трубили вовсю.

— Вы, мальчики, — сказала Вика, — слишком прямолинейны. Постоянно ломитесь в закрытые двери, и не ищете обходных путей. А между тем объект, на которого надо собрать компромат, находится здесь — под боком.

— Так к нему не подступиться, — возразил Хмель.

Ткачёв был на стороне Вики.

— Она права. Мы ломанулись туда, где наши шансы были ничтожными. Ведь БАБ ведёт разговоры здесь — в Москве.

— Вот именно, — поддакнула Вика. — У него есть офис, он ездит на машине и паталогически жаден. Вы не в том направлении работали. Вместо того чтобы определить психологический портрет и поставить за ним «уши».

Хмель передразнил её, состроив гримасу.

— И не надо гримасничать, — улыбнулась она беззлобно. — Они же, живут как пауки в банке. Почему бы вам не найти человека, который смог бы БАБа, ну, не скомпрометировать, а составить ему здоровую конкуренцию.

— Например? — заинтересовался Ткачёв, лишний раз убеждаясь, что Вика гораздо изворотливее умом, чем Хмель и он сам.

— Например, Абрамович. Они с БАБом компаньоны, но это пока. Подбросить Роману информацию, что БАБ хочет отжать у него активы, а его самого использовать, как прикрытие в своих «грязных» делах. Не думаю, что Рома благочестиво примет такую информацию.

— Хм, — Хмель налил себе стакан воды. — И как такую информацию подтвердить?

— Её для начала надо добыть, — ответила Вика. — Или вынудить БАБа действовать так, как нам нужно.

— И как?

— А надавить на его жадность. И его чувство неприкосновенности. Это займёт время. Андрей, так и скажи посреднику. Если нужно быстро, то понадобиться физическое устранение, и мы будем к нему готовиться.

В июне 1995 года в отставку ушли вице-премьер, министр по делам национальностей Николай Егоров; директор ФСБ Сергей Степашин; министр внутренних дел Виктор Ерин; губернатор Ставропольского края Евгений Кузнецов. Конечно же, на эти отставки повлияли события в Будённовске.

— Что скажешь, Андрей?

Хмель рассматривал замысловатую схему, по обыкновению вычерченную Ткачёвым на листе ватмана. Кружочки, стрелки, знаки вопросов и восклицательные знаки густо усеяли белый лист, отображая причудливую картину размышлений. Андрей Викторович с довольным видом потягивал крепкий чай с лимоном и не выглядел усталым, хотя целую неделю крутился, как белка в колесе. И спал прерывисто, то и дело, вставая по ночам и склоняясь над схемой.

Зачем он её чертил, пожалуй, и сам особо не понимал, просто считал, что её нужно сделать. И совсем не был уверен в том, что она кому-то понадобится, кроме него самого.

— А что сказать? — Ткачёв поставил чашку на подоконник. — Мы в жопе, Хмель! И выбраться из неё у нас нет возможности.

— Думаешь? — агент растерянно почесал затылок.

— Знаю! — Андрей Викторович хотел сплюнуть на пол, но вовремя одумался. — Мы всем скопом зашли в жуткий олигархический капитализм, как овцы в пасть огромного волка. При этом думая, что он нам вылижет всяческие места. А он нас просто кушает.

— Выходит, что всё, что мы делаем — зря?