Туман Луизианы

— Входите. — Откуда взялся этот страх, будто перед входом в логово дракона? Расправив плечи, Луиза прошла в кабинет, невольно замерев на пороге, щурясь от обилия света, заливавшего комнату. От кабинета у нее остались смутные впечатления, разбавленные приторно-сладким вкусом шерри.

— Луиза? — Брови Томаса взлетели вверх. Он логично полагал, что после того, как ее стошнило утром, девушка будет краснеть и прятаться по углам, и теперь был действительно удивлен.

— Я пришла поговорить с вами, — Луиза кивнула сама себе, притворив за собой дверь и проходя внутрь. С любопытством пробегая глазами по кабинету, она невольно сравнивала его с кабинетом отца, в котором провела столько счастливых часов. Стопки книг и бумаг, сваленных в кучу, пергаменты, перья, огромный глобус, утыканный флажками, отмечающими курс его кораблей, — кабинет отца олицетворял собой упорядоченный хаос, как сам Джонатан Грейсток любил повторять. Здесь, в кабинете мистера Уоррингтона, царил идеальный порядок. На огромном полированном столе красного дерева стоял малахитовый набор: чернильница и пресс-папье. Аккуратные стопки бумаги лежали на краю, с другой стороны стояла небольшая ваза с полураспустившимися бледно-розовыми бутонами роз. Ровные ряды книг, огромная карта на стене, несколько кресел, журнальный столик — все находилось на своих местах.

— Вы пришли полюбоваться моим кабинетом? — легкое раздражение в голосе напомнило Луизе о цели ее визита. Она действительно увлеклась, рассматривая комнату.

— Я пришла извиниться, — графиня открыто посмотрела на Уоррингтона. — Я не виновата в случившемся, но это столь постыдный и неприятный поступок, что я не могу оставить все так. Простите.

Отложив перо, Томас внимательно посмотрел на девушку, будто видел ее впервые. Невысокая, с упрямо сжатым подбородком и огромными, твердо смотрящими на него глазами цвета молодой весенней зелени. Губы, слишком пухлые для англичанки, она неосознанно кусала их, делая ярче и краснее, чем они были. Изящные кисти рук, сейчас не спрятанные за кружевом перчаток, нервно теребили подол платья приятного мятного цвета. Луиза тихонько кашлянула, привлекая его внимание, и Томас, опомнившись, оторвал взгляд от ее рук.

— Не вижу в этом необходимости, — будничным тоном продолжил он, словно паузы в их разговоре не было вовсе. — Вы не виноваты в том, что нежное сердце не выдержало не предназначенной для ваших глаз сцены. Я все прекрасно понимаю.

— О, — только и смогла произнести Луиза, чувствуя, как начинают краснеть кончики ушей. Его покровительственный тон отчего-то прозвучал обидно. Она беспомощно посмотрела на опекуна, с внезапной злостью заметив искорки смеха в серо-голубых глазах. Сложив ладони домиком, он прислонил их к губам, старательно пряча смех: девушка сейчас отчаянно походила на нахохлившуюся птицу, распушившую перышки.

— Полагаю, таких сцен больше не повторится? — сумела процедить она, задирая подбородок так высоко, что Томас легко мог бы пересчитать все хрящики на ее шее, если бы пожелал.

— Я обязательно буду предупреждать вас заранее, — кивнул Уоррингтон. Кивнув в ответ, Луиза резко развернулась, взметнув полы платья вокруг ног, и у Томаса снова перед глазами возникла птичка, махнувшая ярким зеленым хвостом. Дверь за девушкой давно закрылась, а он все еще улыбался, глядя ей вслед.

* * *

Огромные, расшитые белоснежными цветами скатерти лежали на полу бальной залы, подготовленные к придирчивому осмотру. Миссис Пинс, вооружившись моноклем, обходила зал, выискивая пятна жира и сока. Адеола, в свою очередь, осматривала вышивку, ища дырочки, которые могла оставить на хлопке вездесущая моль. Луиза, тихонько вздыхая, перебирала салфетки, пристроившись в углу за небольшим ломберным столиком, который принесли сюда специально.

Второй день они занимались этим, безусловно необходимым, делом, и графиня начинала бояться, что скатерти не закончатся никогда. За окном сияло яркое солнце, на кустах роз за окном порхали огромные бабочки, а разноголосые птицы весело гомонили. Подперев щеку, Луиза неспешно перекладывала ажурные салфетки, мечтая о том, чтобы прокатиться по поместью верхом. Или просто сесть и порисовать в тени одного из огромных дубов… А ведь действительно, окунувшись в дела поместья, она совсем позабыла о тех маленьких радостях, которые были у нее в Англии. Но там и за домом не приходилось приглядывать: вышколенные слуги прекрасно справлялись с работой под строгим и неусыпным присмотром Сеймура…