Туман над Смородиной

— Я предупреждал тебя, Тумун, просил остановиться, разве нет?

— Я отправлю тебя туда, откуда ты вылез, — не в силах пошевелиться процедил Тумун сквозь стучащие от холода зубы.

— Это вряд ли, — покачал головой нечистый, — у меня была и есть задача остановить твои безумные эксперименты. Я сделаю это любой ценой, — он похлопал колдуна по плечу, направляясь к двери, — тебе стоило быть аккуратней с тем, каким колдовством промышляешь.

Он остановился у самого порога, обернувшись.

— Будет жаль, если ты не доживёшь до утра. Ты ведь запретил ей приходить сюда до восхода Солнца. Красавица так и не узнает, что ты натворил своими же руками. Кстати, — он ядовито улыбнулся, — спасибо, с новым телом мне теперь будет гораздо удобнее.

Он щёлкнул пальцами, и тени, бездействовавшие всё это время, вмиг налетели на скованного холодом Тумуна, царапая его кожу тут и там без разбора. От резкой боли, пронзавшей всё тело снова и снова, колдун закричал не своим голосом. В глазах его стало темно, и он провалился в бесконечный холод.

…

— Ну и натворил ты дел, Тумун, — Темнота говорила это с упрёком, будто расстроенная его поведением.

Холодная вода и пропитанные ею насквозь доски снова окружали колдуна. Крыльев больше не было, и он не мог теперь даже укрыться от обжигающих льдом брызг.

— Что, глумиться будешь надо мной? — язвительно спросил он.

— Нет, зачем? Ты и сам теперь понимаешь, что твоё безрассудство до добра не доводит.

— Поздно понимать, — Тумун был зол на себя, — что делать-то теперь? Откроешь ворота?

— С радостью, — ответила Темнота, приглашая его войти.

Глава 18

Ураган за окном, начавшийся с безумного танца теней, даже не думал стихать. Воющий ледяной ветер беспощадно трепал кроны деревьев, грозясь вырвать их с корнем, а небо грохотало так, будто было готово вот-вот рухнуть на землю. От летнего зноя не осталось и следа — казалось, что земля остыла настолько, что готова была покрыться инеем, как берег Студёного Озера.

Тумун по-прежнему стоял на мосту, взмокший и замёрзший. Тьма, будто издеваясь, тянула время, наблюдая за его дрожащим от холода телом.

Тук-тук.

За своим собственным сердцебиением, что от долгого бега пульсировало где-то в ушах, было сложно различить чужое, слабое и вялое.

«Он ещё живой, нельзя подходить слишком близко».

— Ну и чего ты ждёшь? Я тут точно мертвее уже не стану. — произнёс он с вызовом вглядываясь в черноту перед собой.

— Почему-то мне кажется, что что-то не так, — призналась Тьма.

Тук-тук.

Тени скрылись где-то в деревне, ликуя тому, кто их освободил и чьей кровью они так сытно попировали. Сейчас в доме находилось лишь двое живых… пока что двое.

«Совсем скоро сердце остановится, нужно только немного подождать».

Тумун огляделся. Что могло быть не так? Беснующийся бесконечный поток воды, хлипкий мост, вздрагивающий от каждого удара волн. Всепоглощающая скорбь и вечная сырость. Так ведь и должно выглядеть место, где заканчивается мост через Смородину? По крайней мере, оно всегда так выглядело, сколько бы раз он тут ни оказывался.

Тук-…тук.

Будет плохо, если он не успеет сделать то, что задумал до того, как наступит утро и сюда примчится Агена.

«Ну же, чего ты медлишь, умирай уже!»

— Подумай хорошенько, Тумун, чего-то точно не хватает, — казалось, Тьма наконец догадалась, что же мешало ей пропустить душу колдуна. Только теперь она хотела, чтобы он сам об этом додумался.

Тук-…

«Наконец-то!»

Внезапно осознав лёгкость во всём теле, Тумун понял — ему действительно не доставало кое-чего особенного, с чем он привык находиться на мосту.

— Где мои крылья? — спросил он у Тьмы.

— Они никогда не были твоими, дитя, — спокойно ответила она, — ты сам отдал их законному владельцу сегодня ночью.

Мягкой поступью фамильяр ведьмы приблизился к лежащему в огромной луже крови телу. Освещённый Луной оно выглядело ещё хуже, чем Меон предполагал.

Запах в комнате стоял невообразимый: жжёные травы, расплавленные свечи и ещё совсем свежая кровь. Удивительно, что он промучался на грани жизни и смерти так долго — раны, оставленные тенями были такими глубокими, что сопротивляться им было совершенно невыносимо.

Осмотрев лежащего, как следует, кот резко выдохнул.

— Только не обольщайся потом, я делаю это для тебя в первый и последний раз!

Чёрный кот, стараясь не наступать в кровь, стал обходить тело: шесть кругов по часовой стрелке — столько жизней осталось у Меона — и один против — эту он жертвовал Тумуну.

— Я не ради тебя стараюсь, — вновь напомнил он не слышащему его колдуну, — Агена умрёт от горя по тебе, а я себе этого никогда не прощу.

Ходил по кругу сосредоточенно, ворчал себе под нос, шаг за шагом сотворяя тонкое полотно своей магии. Свечи вокруг вновь загорались, становилось жарко. Меон вновь творил настоящее, серьёзное колдовство, к которому не притрагивался уже многие годы.

Пусть бы он сейчас стал отрицать, но в его глазах блестели вовсе не отражения Луны и звёзд, а искренние слёзы скорби.