Туман над Токио

В Токио шёл дождь. Получив на ресепшен[14] три больших чемодана с вещами и разобрав их в номере, я поехала в Одайба, район небоскрёбов и торговых центров, соединённый с центром Токио Радужным мостом. И настроение у меня было радужное. В уютном салоне кафе, у окна с видом на Токийский залив я пила кофе и наблюдала за прогулочными катерами и баржами. Мимо проплывали два катерка. «Эй, вы, там! – кричала я им по-японски внутренним радужным голосом. – Congratulations! Позвольте выразить вам сердечную благодарность за то, что пригласили на романтическое празднование вашей помолвки! Но что же вы стоите так далеко друг от друга? У нас в Англии жених и невеста представляются гостям под руку… О, господин Мураниши, у вас такая прелестная возлюбленная! Ну-ну, не стесняйтесь, обнимитесь! Вы удивительно сладкая парочка!» Отлично! Ни одной запинки! Выучено назубок!

Потом я принялась размышлять, что же надеть назавтра. Чёрную классику, или фэнтези из парижского бутика?

Зазвонил мобильный телефон, и мужской голос беспокойно спросил, имеется ли у меня спортивный костюм, просторный, желательно чёрного или тёмно-синего цвета. А зачем он мне? Я же не собираюсь бегать по утрам в сквере рядом с отелем. Это звонил сотрудник агентства «NICE».

– Простите, сэр, но о спортивном костюме госпожа Хории ничего не говорила.

– Госпожа Аш, произошло недоразумение. Перед репетициями у нас актёры переодеваются в спортивные костюмы. Сходите, пожалуйста, в универмаг и приобретите.

А о размерах гарантий, положенных мне с завтрашнего дня, даже не заикнулся… Пришлось прервать гуляния и остаток дня посвятить поискам униформы для репетиций.

В Токио не так-то просто купить недорогой спортивный костюм. Во всяком случае, на Гинзе. Попадались стильные, выгодно подчёркивающие body line[15], но все – дорогие. Набегавшись по магазинам, я в отчаянии, и ввиду того, что всё уже закрывалось, «схватила» лишь верх – спортивную курточку, скромно отделанную по бокам и по кромке капюшона чёрным и серебристым кружевом. «А вниз надену тёмно-серые джинсы со стразами», – махнула рукой я. «И вообще, странное дело, к чему на репетициях бесформенные спортивные костюмы?»

Помощник Хории-сан ещё раз позвонил, чтобы удостовериться в наличии у меня робы для репетиций. А заодно подробно объяснил, где мне завтра ровно в восемь утра требуется ждать Хории-сан, чтобы вместе ехать на первую застольную репетицию. Туда, на окраину Токио.

Из-за отсутствия информации о размерах гарантий, я наспех поужинала в забегаловке возле отеля и пошла спать.

* * *

Уснуть я не смогла. В голове роились честолюбивые думы, прокладывающие Радужный мост через залив Славы. У меня отчётливо проявлялись симптомы звёздной болезни. А лекарством от неё я не запаслась.

Глава 5

Когда мы с менеджером вошли в репетиционный зал, там ещё почти никого не было. Накамура-сан почтительно приветствовал и меня, и госпожу Хории. Затем любезно поинтересовался, хорошо ли я устроилась в отеле. Я рассыпалась в благодарностях за предоставление уютного номера в прекрасной гостинице, а также в который раз, широко улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, выразила глубокую признательность господину продюсеру за оказанную мне честь. Накамура-сан совсем не был похож на «акулу шоу-бизнеса». И вообще, имел вид отзывчивого, душевного человека, благоволящего к моей скромной не VIP-персоне.

Пока Хории-сан обсуждала что-то с продюсером, я окинула взглядом репетиционный зал с ровно расставленными стульями и уселась в первый ряд, чтобы хорошо видеть лицо и губы режиссёра и отчётливей слышать его голос. Разговорная речь воспринимается лучше, когда аудитивная функция сочетается с визуальной. А проще сказать – то, что слышишь, но недопонимаешь, прочтёшь на лице собеседника по его губам. Вот этого мне и хотелось.

Зал постепенно заполняли действующие лица в бесформенных чёрных или тёмно-синих спортивных костюмах. И все они садились на задние ряды. «Ну да, они ж хорошо понимают по-японски и им не надо смотреть режиссёру в рот», – нашла объяснение этому я.

Дверь открывалась, появлялся актёр или актриса, они тут же низко кланялись в зал и произносили «ohayo gozaimasu» – доброе утро. Уже позже я узнала, что в театре «доброе утро» следует говорить при встрече друг с другом в любое время суток, даже поздно вечером, а о логике данного нюанса японской закулисной жизни приходилось додумываться самой. Наверное, это было что-то вроде суеверия: всем хотелось «рассвета» на сцене, а о драматическом «закате», добром вечере, как о сглазе, нужно было молчать.

Хории-сан закончила беседу с продюсером и пробежала взглядом по залу. Бровью не поведя, она шикнула на меня, сидящую в самом центре, на видном месте:

– Аш-сан, сейчас же сядьте на последний ряд! Это места для главных! И вообще, у нашего агентства очень хорошая репутация, скромность и знание своего места отличают всех наших актёров.