Туман над Токио

Следующим встал Сато-сан, режиссёр. Он кратенько поблагодарил продюсера за оказанную ему честь, а также выразил надежду на то, что мы в дружном единстве создадим чудесное шоу. Извиняться ни перед кем не стал. У Сато-сан был вид очень занятого человека, который мягок и не кричит, но шуток шутить не любит, и при отсутствии ярко выраженного нервного режиссёрского голоса будет властно управлять постановкой. Видно было, что Сато-сан – пилот высшего класса.

Режиссёр представил труппе драматурга Инуэ-сан, автора «Камелии на снегу», даму с приятной улыбкой и ледяными глазами. «Как пить дать у авторши тоже звёздная болезнь», – думала я, пока она доводила до публики свой замысел. Тоже, небось, шесть месяцев назад испытывала сильный творческий голод из-за невостребованности. И вдруг такая удача – заказ крупнейшего киноконцерна на написание пьесы – ремейка нашумевшего европейского мюзикла. И теперь вот этот ремейк бережно держат в руках пять суперзвёзд, VIP-театралы и несколько десятков омега-исполнителей. О драматурге уже пишут в центральных газетах, и скоро тысячи зрителей будут аплодировать её гениальности. Госпожа Инуэ, как и некоторые лица в джинсах со стразами, тоже метила из пешек в дамки.

После этого режиссёр представил своего ассистента, ассистента своего ассистента, художника-сценографа, художницу по костюмам, дизайнера, декоратора, хореографа и весь технический персонал – их фамилий я все равно бы не запомнила и за три месяца.

Наступил черёд актёров, и Сато-сан предложил каждому из нас представиться и сказать пару слов о себе.

Первым встал «капитан». Он был высокого роста, статным, длинноногим, а янтарного цвета звёздные его глаза мне «с земли» было не рассмотреть. Он лаконично сказал:

– Я – Нагао. Прошу любить и жаловать.

Вторая фраза была лишней. Согласно информации из уст Хории-сан, все давно уже любили его и жаловали за спетые им бесчисленные песни, ставшие хитами, за бархатистый разрывающий душу голос, звучавший на всех волнах японского радио, за блестяще сыгранные роли героев-протагонистов, в основном самураев и сёгунов[17]. Народ бешено зааплодировал.

За Нагао-сан последовала Фуджи-сан, примадонна в возрасте, одетая в лёгкое кимоно. Несмотря на импозантность и весомость, она была подвижна, естественна в словах и жестах, с душой нараспашку. И я решила, что мы с ней сблизимся.

Ещё с полчаса мы радовались и аплодировали знакомству с действующими лицами. Уже и Джонни с тонким американским юмором рассказал о себе. Марк, представляясь, сыграл роль любимого всеми клоуна, и этим развеселил публику. Даже Нагао-сан, которому, видимо, было лень каждые две минуты оборачиваться к «глубинке», выслушал Марка, повернув к нему профиль Кесаря.

Подошла моя очередь. Пожелав всем доброго утра, я сказала, что сама из Франции, а в Токио на участие в спектакле приехала из Тохоку. На слове Франция неповоротливый Нагао-сан развернул корпус на все 90 градусов и вперил в меня оценивающий взгляд. И ещё одна персона из «верхов» на слове Франция развернулась на 90 градусов, с любопытством разглядывая меня. Это был второй ведущий актёр в «Камелии» и звезда множества криминальных телесериалов господин Кунинава.

Очень рада знакомству! Прошу любить и жаловать!

* * *

Наконец-то поднялась моя соседка, тоже из дальнего зарубежья, а точнее, из России. Звали её Татьяна Рохлецова, и говорила она по-японски гораздо лучше меня. «Сразу видно, что у Рохлецовой-сан IQ не бунтарь, как мой. И не устраивал ей восстаний против китайских идеограмм. Поэтому она – грамотная, читать и писать умеет!» – самокритично размышляла я. Нагао-сан продолжал сидеть лицом к народу и теперь уже смотрел на Татьяну. А Кунинава-сан отвернулся.

Последними представились ребята в стильных тренировочных костюмчиках. По всем признакам, танцоры. И был объявлен перерыв на обед.

Татьяна Рохлецова ради знакомства обнялась с Марком и Джонни и спросила у меня по-японски:

– Вы из Франции?

– Да, но могу разговаривать по-русски.

– Ну значит, будет хоть с кем-то поговорить на великом и могучем, – произнесла Татьяна без особой радости. – Так вы русская или француженка?

– В Японии по документам я француженка.

Чтобы прервать час вопросов и ответов, я принялась листать текст «Камелии на снегу».

– У вас сколько выходов на сцену? – не поняла моей тактики Татьяна.

– Не знаю. Сато-сан ничего ещё не говорил.

– А вы посмотрите вон там, рядом с доской объявлений. Вы – Лариса… Как вас?..

– Аш, – уточнила я.

Мы подошли к развешенному на стене длинному, как чья-то научная диссертация, реестру схем и графиков. Татьяна приняла тон эксперта по всей этой классификации и систематизации, и имела вид человека, съевшего собаку в японском шоу-бизнесе.

Я не верила своим глазам! Моё имя стояло на видном месте, в начальной картине первого акта. Правда, и Марк, и Джонни, и сама Татьяна тоже играли в самом начале спектакля наряду со мной.