Туман войны

С силой Детонатор запихал мягкую, полупустую пачку «Camel» обратно в карман. Славка знал, что я не курю, но не на боевых курящий народ никогда не гнобил. Выпустив сизую струю в сторону дверного проёма, сапёр продолжил делиться новостями:

— Рауля дёрнул к себе на ковёр сам Снайпер, за то, что тот поторопился нас хоронить. Наш «вождь красножопых» подорвал в Медельин как ошпаренный, оставив это волосатое чудо — Хесуса следить тут за всем и всячески нам угождать.

— Кто прилетит, не знаешь?

— Какая-то «шишка» из посольской камарильи. Рубь за сто, что это «пиджак» из свиты военного атташе. Но кто точно, пока не знаю, сам кап-раз сюда вряд ли бы припёрся, но вот кого-то прошаренного в наших делах вполне мог делегировать. Батю они точно с собой забирают, поэтому и тебе звёзды так рано на погон упали. Понятное дело, что после нашего славного в узких кругах похода, твоя кандидатура самое оно.

Новости были хорошие, но что-то внутри говорило, о преждевременности ликования. Нет, по поводу Славки и остальных участников последней заварухи, у меня не было никаких особых предчувствий. Только казалось что это лично мне радоваться по каким-то скрытым пока причинам ликовать не стоит. Но бойцам я праздник портить не собирался: сморщив лицо в гримасу попроще, я только кивнул:

— После того, как проводим батю, готовь сабантуй. Это будет мой второй приказ в новой должности.

— А — Славка чуял подвох, но любопытство было сильнее инстинкта самосохранения — Какой будет первым?

— Вылизать казарму и всему личному составу привести себя в порядок. Как только столичный гость появится в расположении, получать люлей за ваш расслабон я первым делом не хочу. Делайте что угодно, хоть бензин пейте — не волнует, но как только моряк сюда нагрянет, чтоб были трезвые и шагали с песнями по плацу как на параде. Это ясно?

— Та-ак точ, та-арищ маршал!

Славка тряхнул круглой как шар бритой башкой, от чего кепи чуть съехала назад и растворился почти мгновенно, оставив меня в лёгком ступоре от обилия новостей. Поднявшись с табурета, я оглядел комнатку перед тем, как окончательно переселиться обратно в общую казарму. Взгляд ощупывая стены и нехитрую утварь, зацепился за нечто блестящее, забившееся под топчан. Подойдя вплотную, и присев на корточки, присмотрелся внимательно и опознал в блестящем предмете серебряную цепочку с овальным кулоном тоже из чернёного серебра. Подняв вещицу с пола и разложив на столе для внимательного осмотра вспоминаю: это кулон Аниты. На тяжёлом весом грамм десять кулоне, был отчеканен традиционный для здешних католиков образ Девы Марии. Образок крепился к массивной цепочке с витыми звеньями кольцом поддетым в ушко верхней своей части. Украшение было скорее мужским, ввиду своей массивности и неподходящего материала — здешние красотки предпочитали золото. Детонатор поведал мне по секрету, что это семейная реликвия и девушка с ним никогда не расстаётся.

«Медитацию» над украшением прервало всегдашнее чувство чужого присутствия рядом с хижиной. Я сгрёб медальон со стола и спрятал его в нагрудный карман куртки. Потом, медленно сместился с табурета влево, одновременно доставая «макарку» из поясной кобуры. За стеной послышался шорох, в щелях двери мелькнула чья-то тень, заслонившая дневной свет. Пистолет я держу без предохранителя, с патроном в стволе, так что для выстрела никаких лишних движений делать не придётся…

— Егор Савич, давайте просто пообщаемся — Голос раздался справа, как если бы человек стоял возле двери, укрывшись за стеной, говорили по-русски, но с лёгким акцентом — Ей- богу, времени пообщаться больше не представится, а я прилетел специально ради встречи с вами.

— Входите, я особо не прячусь.

Скрипнула дверь и в комнату вошёл высокий молодой парень, одетый в совершенно обычную оливково-зелёную полувоенную форму. Такую любят журналисты и всякие учёные, приезжающие в тропики. На ногах у гостя были мягкие коричневые «берцы», на толстой подошве, в руках он держал пухлую брезентовую сумку, из тех, что обычно носят через плечо. Гость был худощав, жилист, а профессионально-доброе выражение открытого широкоскулого лица, не оставляло сомнений в роде занятий незнакомца. Откинув со лба прилипшие потные прядки коротко стриженной каштановой шевелюры и сняв модные узкие очки, парень близоруко сощурил далеко посаженные, внимательные карие глаза. Похоже, он действительно страдал этим недугом, но расслабляться не следовало: я чуть сместил ствол пистолета, так и оставшегося лежать у меня на колене, зажатым в левой руке. Если гость дёрнется, то получит «двойку» в живот,[104] после чего тоже можно будет пообщаться. Увидев пистолет, гость улыбнулся и поднял обе руки на уровень груди, словно сдаваясь:

— Эй, я же как-то прошёл посты и вошёл в лагерь, вам не кажется капитан, что этот жест недоверия избыточен?

— У меня нет оснований для радушия — Удлинённый насадком глушителя ствол пистолета в моей руке заметно повернулся, смотря гостю точно в середину груди — Или назовитесь или познакомимся на моих условиях.