Туман войны

— Эверест восемь — Гость произнёс пароль для экстренной связи, его добрые карие глаза смотрели с лёгкой укоризной.

— Эльбрус шестнадцать — Я отвёл ствол от груди гостя, но в кобуру убирать оружие не спешил — С этого нужно было начинать разговор, уважаемый. Не время и не место для психологических этюдов, вам так не кажется?

— Привычка, Егор Савич — Гость всё ещё стоял с поднятыми руками и переминаясь с ноги на ногу попросил — Можно я присяду, а то помощник атташе ещё только в лагерь входит, а нам нужно закончить до вашей с ним встречи.

— Проблемы с безопасностью?

— Нет-нет! Просто его задача является прикрытием для моей. Артур Николаевич о цели моего визита сюда не информирован.

Гость медленно, нарочито косясь на пистолет в моей руке вынул из кармана клетчатый носовой платок и обтёр им проступивший на лбу и висках пот. Затем так же в пошаговом режиме открыл свою сумку, извлекая оттуда толстый конверт из коричневой плотной бумаги. Конверт он положил на стол и прикрыв его рукой продолжил:

— Давайте знакомиться. Я — корреспондент мюнхенского бюро «Рейтер», Герман Шмидт. Здесь случайно, делаю серию репортажей о борьбе местных повстанцев против «марионеточного режима», так сказать.

— Рад знакомству — Шмидта немного передёрнуло от кривой ухмылки, которую я изобразил — Что хочет от меня руководство?

— Если коротко, то нужно завтра к 22.00 выйти в район местонахождения американской базы, это в двадцати часах пути на северо-западе… Действовать нужно крайне деликатно.

— Что нужно будет сделать?

Тут Гера, как я про себя окрестил «журналиста», сделал серьёзное лицо и тон его стал таким, каким и положено быть у начальства. Он вынул из кармана брюк то, что я сначала принял за белый платок и разложил его передом ной на столе. Это была карта. Такие иногда выдают лётчикам, пару экземпляров я лично находил на телах американских «визави». Самое главное, что она горит ни чуть не хуже, чем традиционная, пропитанная каким-то горючим составом, такая тряпка загорится даже сырая, а от воды легко разлазится на мелкие лоскутки. На карте был изображён военный объект, поскольку имелись обозначенные минные поля, пять снайперских лёжек и три пулемётных гнезда располагавшихся на скалах и вышках. Два ряда стен, на расстоянии семи метров друг перед другом берут в неровный ромб развалины какого-то древнего храма, а чуть в стороне — замаскированная вертолётная площадка. Из лагеря вели две тропы: одна на восток, другая на северо-запад, к побережью. Обе дороги хорошо прикрыты «секретами», постоянно патрулируются нарядами на джипах. Крепость, на штурм которой нужна рота и желательно артподдержка. Я оторвался от изучения карты и глянул на связника, Гера совершенно спокойно сидел, разглядывая противоположную стену. Чего хотело от меня командование, понять было не трудно: пролезть к амерам на базу, чего-то испортить либо стащить, а может и кончить какую-то прибывшую погостить «шишку». Странно, что к нам не зашлют кого-нибудь с такой же целью…

— У меня слишком мало людей, Герман. А те, что есть измотаны и ещё одна прогулка по местным лесам может существенно сказаться на их эффективности. Риск провала очень велик, можем навредить, а не исправить. К тому же, даже для скрытной инфильтрации, у меня в группе недокомплект — в строю осталось только трое бойцов, включая меня самого.

— Но в рапорте было сказано…

— Лейтенант Клименко, наш радист, сейчас находится в состоянии нервного шока. Для полевых операций он не пригоден, сейчас Клименко хуже мёртвого — он балласт. Инженер-связист Иванов мне вообще не подчиняется, а приданое ему подразделение охраны несёт службу в узле связи и опять же для наших целей не годиться. В строю остались только я, лейтенант Вячеслав Белых — наш взрывотехник; и пулемётчик лейтенант Александр Горелов. Для проникновения и полномасштабной диверсионной акции этого недостаточно, даже если бы не было авральных обстоятельств нужна как минимум неделя на подготовку. Поймите меня правильно: я не отказываюсь выполнять приказ, просто сообщаю, что имеющимися силами, мы его выполнить не сможем.

Шмидт вопреки моим ожиданиям не стал настаивать и топать ногами. Вообще, это был какой-то нетипичный начальник, не было в нём того налёта начальственной спеси, так быстро приобретаемой на командных должностях и в синекуре вроде посольства страны, где всё кричит од отдыхе, несмотря на мелочи вроде кокаиновых войн. Вопреки воплям газет и телевидения, война в Колумбии курортных мест не касается, поскольку это вредно для имиджа страны и само собой для вложений в легальный бизнес. А отмывают деньги не только наркобароны, но и их прикормленные помощники их местной администрации, армии и полиции.