Туман войны

Нужно отдать Шмидту должное: парень не увещевал меня по поводу того, что мы обязательно сможем вернуться и всё дело это просто рядовая операция, какие он лично крутит сотнями каждый божий день. И он и я понимали, что даже случись кому-то выжить в ближайшие сорок восемь часов, это не обязательно буду я или кто-то из моих бойцов. Наверняка эти самые морские черти уже высадились дня два назад и просто в нужный момент продублируют нашу операцию, а мы сыграем роль беспокоящее-отвлекающего фактора. Это в кино и приключенческих книгах, главному герою рассказывают всю подноготную: куда и зачем он идёт, да кто приказал, да зачем нужно, чтобы именно он сел голой жопой на очередного ежа. В жизни всё с точностью до наоборот и если уж посылают, то говорят только самый минимум, а если возможно, то вообще ничего не узнаешь. Как правило, диверсантов вроде меня в плен никто не берёт, но это на большой войне, там действительно возиться некогда. А вот что касается войны охлаждённой, где пострелушки это скорее крайняя мера, взять вражеского языка, да ещё в сознании, это бонус. До сих пор помню учебный фильм, который нам показывали в брянском центре. Американцы широко рекламировали выступления наших солдат, захваченных в плен афганскими «духами». Внешне, всё выглядело очень даже презентабельно: одетые в дефицитные и оттого жутко желанные многими согражданами импортные шмотки, «пленники гор» вещали про свою сладкую жизнь в Америке, показывали свои дома и квартиры, один даже был с какой-то крашеной перекисью шалавой в обнимку. Инструктор по психологической подготовке, который крутил кино на этом моменте остановил плёнку и спросил у нас, что во всех этих людях есть общего, кроме того очевидного факта, что все они выбрали свободу, ценой предательства. Помню, как все загомонили, поднимая психологические профили изменников, шурша конспектами. Я молчал, глядя как хорошо скрытое неудовольствие нет-нет да и проглядывает на лице пожилого подполковника чьей основной отличительной чертой были блестящая как бильярдный шар голова, да усталый карие глаза на гладком, опалённом страшным ожогом лице. Вот тогда-то и проявилось чутьё Андрея Седельникова: он так же как и я помалкивал, но совершенно по-иному. Нужно сказать, что этот кряжистый, невысокий крепыш с грязно-зелёными глазами на круглом скуластом лице, ещё тогда меня сильно удивил. Дождавшись, пока последний знаток закончит изрекать длиннющие фразы затверженные из конспекта, Седельников или просто Вампир, как его прозвали за редкостное хладнокровие и аномальную выносливость, просто ответил:

— Взгляд у них у всех загнанный, боятся они что-то другое ляпнуть. Вот тот, последний с крашеной шала… девушкой — Тяжёлый, давяще-неприятный взгляд Седельникова упёрся в дрожащий на паузе кадр запечатлевший счастливого перебежчика — Этот сам перебежал, но всё равно чего-то боится. Сломали их. В плен сдаваться нельзя, иначе как эти бля… козлы, будем блеять под чужую дудку.