Туман войны

Делать было нечего, пришлось упасть рядом с ухмыляющимся Дугой, замахнуть под общий гомон «штрафную» из настоящего, оберегаемого как зеница ока гранёного стакана сто пятьдесят грамм русской водки. Напиток этот в здешних краях совершенно экзотический, надо думать привезённый Мурзилкой, славящимся ещё со времён брянской школы запасливостью и некоторым куркульством. Но самым приятным сюрпризом была закуска: кусок настоящего чёрного хлеба. Втягивая носом этот божественный, забытый за время скитаний по латинщине запах, я ощутил себя на мгновение побывавшим дома. В глазах непроизвольно появились две слезинки но все подумали, что наверное отвык. Хотя, давно замечено, что любое напоминание о Родине, даже такие вещи как кусок ржаного хлеба и стакан водки, приводят взрослых, матёрых вояк в несвойственное им обычно сентиментальное расположение духа. Тосковали все, только каждый нёс и лелеял это щемящее чувство молча, пряча его от друзей. На волю чувства вырывались только вот так, в редкие минуты отдыха, когда лихорадочное напряжение пряталось, убегало под натиском рвущихся на волю воспоминаний. Отдых нужен всем, особенно если ты знаешь, что уже совсем скоро, все эти люди пойдут вместе с тобой практически на верную гибель. Другой бы стал орать, строить людей и вытравливать калёным железом, но только не я. В чувство мы сумеем себя привести и довольно быстро, а вот расслабиться, пусть и на такой короткий срок, уже вряд ли светит. Я взял в руки протянутую мне поверх стола семиструнку и бережно взяв гитару начал петь. Ребята просили «душевную» и хотя голос у меня довольно посредственный, её исполнение почему-то всегда выпадало именно на мою долю:

Разлучались полночью туманною,
Уводила в бой меня звезда.
Распрощались с Танею, с Татьяною, с Татьяною,
Не забыть ее мне никогда…

Песня на русском языке, тихо струилась, слышимая и за пределами тесной прокуренной хижины, в дверь заглядывали местные, заслышав незнакомый мотив и слова. Неожиданно, вступили подхватывая мотив флейты и ещё две гитары, привнося какой-то нездешний колорит. Местные — очень музыкальный народ и хоть слов они не понимали, музыка и мой хрипловатый баритон говорили им что песня о любви, а этого как правило бывает достаточно. Не смущаясь непрошенного акомпонемента, я продолжал петь, поглядывая на подтягивающих негромкими голосами своих бойцов. Ребята отставили стаканы, алюминиевые гнутые вилки корчились изгибаемые сильными руками от избытка эмоций. Стараясь петь тихо, не заглушая меня, губы всех присутствующих шептали слова:

Под огнем в погоду окаянную
Девичье лицо со мной всегда.
В бой иду я с Танею, с Татьяною, с Татьяною,
С нею мне и горе не беда…

Я не смотрел на собравшихся за столом, в этот момент вообще мало что вообще занимало кроме вновь стоящей перед зеркалом салона для новобрачных Наташа. Это воспоминание неотвязно преследовало меня сегодня!.. Вот она оборачивается ко мне, одетому в новенькую военную форму. На погонах у меня блестят совершенно новенькие лейтенантские звёздочки, о стрелки на брюках можно порезаться, форменные туфли сияют как и я весь такой новенький и совершенно одуревший от счастья. Хочется подхватить будущую жену на руки и кружить с нею по пустому залу магазина в ритме торжественного вальса. О далёкой, но такой щемящее родной женщине думается сейчас, а ту, что была рядом и, возможно, способствовала нашему вызволению из смертельного мешка, не вспоминалось совершенно. С новой силой я ударил по струнам и стихи с новой силой зазвучали в душном тяжёлом воздухе чужой страны:

А настигнет в поле смерть нежданная,
Попрошу ее я подождать,
Чтоб могли мы с Танею, с Татьяною, с Татьяною
Еще раз друг друга повидать.

Слова песни действовали на людей за столом по-разному: Дуга беззвучно шевелил губами вслед за мной почти не слышно проговаривая слова, Славка слушал молча, с силой вонзив воронёный клинок ножа в край стола, желваки на его скулах ходили буграми, в глазах блуждала тоска; Только Лиса за столом не наблюдалось, его спина обтянутая «тельником» виднелась на верхней шконке нар в углу. Вновь прибывшие Мурзилка и Вампир просто тихонько подпевали, им пока ещё тосковать было не про что. Только проверяющий и Гера искренне веселились, сбивчиво повторяя слова песни, или чаще просто мычали в такт мелодии:

Ну, а там — прощай, моя желанная, —
Смерть отсрочек дважды не дает.
Эту песню с Танею, с Татьяною, с Татьяною
За меня товарищ допоет, допоет…[106]