Туманян

Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я посвящаю снова стих небрежный,
Как сына ты его благослови
И осени вершиной белоснежной.
От юных лет к тебе мечты мои
Прикованы судьбою неизбежной,
На севере, в стране тебе чужой,—
Я сердцем твой, всегда и всюду твой…

(Посвящение к поэме «Демон»)

Г. Р. Державин и В. А. Жуковский, которым не пришлось побывать на Кавказе, лишь силою поэтического воображения впервые в русской поэзии создали величественные романтические картины кавказской природы. Вслед за ними обратились к Кавказу Пушкин и Лермонтов, в поэтическом сознании которых далекая горная страна стала «родиной вольности простой».

Для них Кавказ уже не был отвлеченным географическим понятием. Жизненная судьба бросила их в далекий горный край, и перед их взором открылись великолепные картины «природы дикой и угрюмой».

«С легкой руки Пушкина, — писал Белинский, — Кавказ сделался для русских заветной страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний».

Страна гор еще в большей степени очаровала Лермонтова. Кавказ стал, как говорит Белинский, «колыбелью его поэзии так же, как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно-величавой природы». Лермонтов рассказывал в письме к С. А. Раевскому, как он «лазил на снеговую гору, на самый верх, откуда видна половина Грузии как на блюдечке. И право, — писал Лермонтов, — я не берусь объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух — бальзам, хандра к чорту, сердце бьется, грудь высоко дышит — ничего не надо в эту минуту; так сидел бы, да смотрел целую жизнь.».

Сильное чувство любви и привязанности к Кавказу, поэтическое воспевание его природы и вольной жизни в горах, глубокий интерес к народной жизни, явились теми основными моментами, которыми определялось отношение Туманяна к Пушкину и Лермонтову. О непосредственном воздействии русской поэзии на свое собственное творчество Туманян писал: «Я не задумывался над вопросом о том, в какой степени я находился под влиянием русской словесности; я серьезно подумав об этом, стал искать у себя следов русского влияния не во внешней форме моих стихотворений, — так как я никогда сознательно не следовал и не подражал никакому поэту, а в моем духовном мире, литературных вкусах и взглядах.».

Армянская поэзия многим обязана великому русскому революционному демократу, критику и мыслителю Белинскому. Писатели и публицисты Армении искали ответы на волнующие их вопросы за пределами отечественной словесности, в первую очередь в передовой и прогрессивной русской литературе.

Особо важное значение приобретает критика в те ответственные периоды, когда литература переживает процесс бурного роста, когда нарождается новое. Такой процесс переживала армянская литература в 80—90-х годах прошлого столетия.

Большинство армянских писателей и общественных деятелей нового периода были воспитаны на традициях русской классической литературы. Восприятие и усвоение армянскими писателями наследия Белинского имело свою особенную черту. В критических статьях и в оценках отдельных явлений армянской литературы отражалась борьба различных классовых групп, и, конечно, этим прежде всего определялась позиция их авторов. Здесь сталкивались различные точки зрения, различное понимание задач писателя. Но помимо этого в 80—90-х гг., даже в более позднюю пору, в армянской периодической печати, за редкими исключениями, критические статьи писались лицами, которые не только не обладали художественным чувством и вкусом, но и нужными познаниями, необходимым кругозором. Этим осложнялось положение писателя, который вправе был ждать беспристрастного, справедливого отношения к своим произведениям. Армянские писатели в своей литературной полемике использовали взгляды Белинского, обращаясь к нему, как к бесспорному авторитету. Автор многих исторических романов, известный армянский писатель Раффи, защищаясь в 80-х гг. от необоснованных нападок рецензента, опирался на статью Белинского «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя». Романист Мурацан в 1901 г., возражая автору критического разбора исторической драмы «Рузан» и защищая права писателя-художника, апеллировал к Белинскому, излагая его взгляды на историческую драму и ее задачи.

Белинский и Чернышевский занимают особо важное место в духовном развитии не только армянских писателей, но и политических деятелей. Революционное миросозерцание Налбандяна формировалось под непосредственным влиянием передовой русской общественной мысли и в первую очередь Белинского и Чернышевского.