Туманная река

Была ещё одна странность, на которую обратила внимание Эля, но о которой не стала упоминать: убожество соседствует с шиком — самовар, книги очень хороши, швейная машина выше всяких похвал, буфет и кровать. При этом другая мебель просто рухлядь, занавески — уже новые были как тряпки, паласы — одно название. Эля не знала, как это сформулировать, но ей казалось что рухлядь — как раз и составляет всё, что к этому дому относится, а вот ценные вещи принесли откуда-то из другого места и расставили напоказ. Это всё походило на сыр, точащий из мышеловки. «Приманка для хапуг», — подумала Эля, но в чём заключается ловушка уловить так и не смогла. Хотели поймать на воровстве? — слишком уж терпеливо сидят в засаде, да и, видя что они проникли в дом, уже пришли бы.

Сумерки уже сгустились, да и ноги до сих пор гудели. Каждый шаг давался с трудом, да и вдоль дороги плестись ночью не «комельфо», мало ли … Эля решила дождаться утра здесь, вместе с Альбиной — вдвоём не так уж страшно, но едва рассветёт — уберётся отсюда и вне зависимости от согласия Альбины отправиться вместе с ней. И лишней минуты она в этом зловещем месте не задержится.

Девушки решили устроиться на ночлег. Возвращаться в чужой пустой дом они не стали — благо лето, жарко. Решили переночевать на улице. Альбина устроилась прямо здесь — на лавочке. Для Эли на лавке места не нашлось и она в сумерках отправилась бродить по двору на негнущихся ногах в поисках места помягче.

Это место нашлось под замазанным глиной плетнём, земля здесь заросла мелкой травой с узкими стебельками — то что надо. Эля легла. «Вот и пришла пора ночевать под забором», — грустно подумала она. Было как-то стрёмно лежать на улице и девушка, ворочаясь, размышляла о том, что бродяжничать не сможет — лучше уж сразу отправиться к Создателю, а ещё она подумала о том что утром будет выглядеть не лучше бродяги — вся одежда будет измятая, а переодеваться в прихваченную с собой из дому ночную было боязно, лучше уж в одежде ночевать.

Сон подкрался незаметно. Так же незаметно он и ушёл, когда поднялось круглое красное солнце, окрашивая тёмно-синее небо над самым горизонтом в розовые тона.

Эля подняла голову, посмотрела на лавку под деревом. Протёрла глаза и снова посмотрела на лавку. Она села и уставилась на лавку, не веря своим глазам. Лавка была пуста. Альбины не было. Эля поднялась на ноги и принялось озираться. Стало немного страшно. «Может на толчок пошла?» — сама у себя спросила Эля, но внутренний голос подсказывал: нет, она совсем ушла. Бросила. И даже не посчитала нужным растолкать и поставить в известность: слышь ты, лохматая, я пошла, а ты — оставайся. Но Альбина ушла тихо, не прощаясь, потому что Элю ни во что не ставит, как все годы учёбы в школе. Эля ей, видите ли, не ровня. С ней же по одной улице ходить стыдно — с горечью вспомнила девушка слова, услышанные прошлым утром, там — возле автобуса.

Девушка неловко поднялась на ноги. Она снова посмотрела в сторону теперь пустой лавки. Точно — нет её сумки. Всё время озираясь вокруг себя, Эля вышла за покосившиеся, с отшелушивающейся краской ворота. Умом она понимала, что Альбина бросила её здесь одну.

— Альбина? — удивлённо проговорила девушка, увидев её. Альбина садилась … в лодку. В руке девушка держала свою сумку.

— Альбина! — позвала Эля.

Та оглянулась, увидела Элю и поторопилась сесть быстрее в лодку.

Оставленная ею спутница подбежала к кромке воды, но было уже поздно: лодка, повинуясь гребцам, энергично работавшими вёслами отошла от берега на достаточное расстояние.

— Бросила, — констатировала Эля, стоя на берегу. Чувствуя её пристальный взгляд, Альбина не выдержала и оглянулась, посмотрела на растерянную девушку, стоявшую в одиночестве у кромки воды, с которой она десять лет проучилась в одном классе. И снова отвернулась.

— Бросила, — повторила Эля, уясняя для себя свершившийся факт. Лодка совсем скоро превратилась в крохотную точку. «Как быстро гребут», — удивлённо подумала девушка. Она вернулась к месту своей ночёвки. Девушка чувствовала обиду на Альбину, ей казалось, что она ни чем не заслужила такого отношения к себе и чувствовала себя преданной. Одновременно с этим она убеждала себя, что Альбина ей не нужна и она прекрасно без неё обойдётся. И размышляя об этом, Эля краем ума понимала, что занимается самоуспокоением.

Эля с усилием водила ладонями сначала по блузке, потом по юбке — таким образом она пыталась разгладить помятую одежду. Потом Эля расчесала волосы расчёской, одела свои туфли и взяв сумку вышла за ворота. Достав из сумки своё маленькое полотенце, она умылась водой из реки и стала вытирать мокрое лицо полотенцем. Плечи её вздрагивали и вместе с речной водой Эля утирала с лица слёзы.

— Эля.

Девушка оглянулась. Перед ней стоял юноша. Просто одетый, молодой, ни чем не примечательный парень.