Туманная река 3

К припеву уже на акустической басухе подключился Вадька. Вся песня, конечно, ещё выглядела сыро, но новый хит будет что надо, подумала Наташа, тем более, если я исполню припев более высоким голосом. Временный ритм гитарист Серёжа Башминов, пока ребята музицировали со сцены, посмотрел на Ирину, на то каким огнём блестят её глаза и всё понял, что ему здесь ничего не светит. В конце песни Санька выдал неуместное барабанное соло.

— Песня зашибачая! — громко выкрикнул Земакович.

* * *

— С днём рождения! — крикнул я после того, как Зёма перестал изгаляться над ударником.

Я спустился со сцены, и только сейчас Наташа с визгом кинулась мне на шею. Где-то минуту мы целовались. Первым не выдержал целовальной паузы Саша Мкртчян.

— Давайте все за стол! — он подлил по чуть-чуть шампанского в бокал каждому, кроме своего единственного наследника, — кто идёт по прямой дороге, не устанет! Так давайте выпьем за то, чтобы наши именинники находили всегда правильный путь!

Хорошо, что обжорная болезнь у меня прошла, на банкете я ел не больше и не меньше остальных. Вадьке я дал наказ переслать денег Прохору в Москву. А Наташа меня весь вечер пытала, кто с кем у нас на базе подрался?

— Посмотри мне в глаза и честно ответь, — в третий раз потребовала моя подозрительная подруга, — ты точно там ни с кем не дрался? Точно с тобой всё хорошо? Ну, смотри у меня!

Из-за праздничного стола мы с моей ненаглядной ускользнули раньше всех. Так как хотелось побыть наедине, ведь уже в четыре утра мне нужно было как-то добраться до Симферополя, чтобы первым же самолётом вылететь в Москву.

Только блёклый лунный свет проникал за неплотно задёрнутые шторы и струился по нашим потным обнажённым телам. Кровать скрипела так безжалостно громко, что я не выдержал и перенёс матрас с пастельным бельём прямо на пол. А дальше были только объятья, поцелуи и аритмичные, то очень быстрые, то совсем медленные шлепки наших тел друг о друга.

— Скажи честно, — глубоко дыша, в короткий миг передышки, спросила меня Наташа, — тебе очень нужно ехать в Рим на Олимпиаду.

— Очень, — я, тоже набираясь сил, откинулся на спину, — для всех нас очень нужно победить. Сразу одним махом решим множество проблем.

— Ну, тогда, хватит отдыхать, — хохотнула она и залезла на меня сверху, — перед соревнованиями лишних тренировок не бывает.

И мы вновь слились в долгом поцелуе, который мне продолжал ещё долго сниться в самолёте рейсом Симферополь — Москва.

Глава 10

25 августа 1960 года открытие семнадцатых Олимпийских игр, я, как и все другие члены сборной встречали в подтрибунном помещении Олимпийского стадиона в Риме. Ждали специальной отмашки, когда нашей колонне наступит момент пройти круг почёта по стадиону.

Прилетели же мы в вечный город за неделю до стартов. Кстати, в день вылета в команде появилось ещё двое новых членов. Это спортивный врач Олег Маркович Белаковский, который работал больше с футболистами и хоккеистами армейских команд. Но так как футболисты пролетели мимо Олимпиады, Олег Маркович, по совету маршала Гречко, временно, на полторы декады, влился в наш дружный коллектив. И второй товарищ Шлёпов, кандидат наук по штыковому бою. Зачем нам, баскетболистам, штыковик догадывались все, но вслух никто старался этого не произносить. Сразу же по прилете в Рим, в автобусе, Шлёпов стал давать подробные инструкции нашего поведения вне спортивных площадок.

— Во избежание политических провокаций, — сильно гнусавил он, — в город выходить только группами по двое или трое человек. Избегать посещения районов, где бывают женщины с низкой социальной ответственностью.

— Ви сразу адреса скажите, куда не ходить! — заволновался Гурам Минашвили, под дружный хохот всей команды.

— Зачем тебе Гурам адреса? — влез я, — ведь руссо туристо облико морале, ферштейн! — гаркнул я на весь автобус.

Народ дружно грохнул от смеха, хотя надо признать эта фраза ни на одном иностранном языке не имела и не имеет логического смысла. Но русскому человеку в таких случаях перевод не требуется.

— А с тебя Крутов я вообще глаз не спущу, — признался чистосердечно кандидат наук.

— И в туалете будете, выходящие из меня лишние килокалории подсчитывать? — сказал я, пряча ладонями свое раскрасневшееся от смеха лицо.

На что штыковед обиженно уставился в окно автобуса и больше никаких правил приличия не зачитывал. А за окном мелькали кривые улочки старинного города. Что творилось на дорогах, умом не понять. Автомобилисты и мотоциклисты не соблюдали ни правостороннего, ни левостороннего движения. Каждый ехал сам своим путём, а кто громче бибикал, тот и был на дороге главным.

Расселили нас хорошо. Всех мужиков в одно длинное четырехэтажное здание по улице с говорящим названием Уньоне Совьетика. А прямо за углом в двух шагах расположился «Палаццетто делло Спорт», точнее этот баскетбольный свеженький дворец выглядывал из земли как панцирь гигантской черепахи. Вот в этой черепашке и предстоит мне с командой побиться за свое будущее, думал я, рассматривая, в целом, интересное архитектурное строение.