Есть книги с желтыми листамии с полинялым переплетом…Они заложены, местами,давно засохшими цветами,поднявшимися над болотом.Гербарий просто называетцветок лазурный незабудкой.Его пастушка добывает.В загадке русской им бываетсолдат, когда он не за будкой…Спокойны книжные страницына прочных полках вдоль простенка.Цветы в них сделались как лицаподростков, тающих в больницах— почти нездешнего оттенка.Такие книги знает каждый:умершие в них дышат души…Не обернется слива грушей,но станет незабудкой каждыйцветок, который в них засушен.Стал невесом цветок бесплотныйс просвечивающим скелетом.Не трогайте ладонью плотнойслед молодости мимолетной,цветущей лишь весной и летом…Цветы, сухие как лучины,счастливей ли других, ронявшихцвет от естественной причиныи на сырой земле принявшихвенец стремительной кончины?
ЛЕД
Об осени, дождем грозящей,сказал нам птичий перелет,о смерти — удлиненный ящик,в котором перевозят лед.Набитый глыбой водяною,толкая в сердце нас и в лоб,тот ящик цветом и длиноювсегда напоминает гроб.Влачится он на скользких дрогах,покачиваясь иногда…Чем больше солнца на дорогах,тем больше дрог, и в дрогах льда.Сидят на козлах люди в сером— простого льда поставщики.Но вот внезапно тянет серойот длинной и сухой щеки.Лицо у них без выраженья.Бесчувственных не вороши:они хранят от разложеньябезумие твоей души.Но где же тень от колесницы,от лошади и от кнута?Кричат кладбищенские птицы,указывая всем места…Нам снятся каменные узы,глухие острия гвоздейи заколоченные грузыимеющие вид людей.А через город проезжая,возница свищет и поет.Стихия для него чужаяогонь, а родственная — лед.
ОЧЕРК
Александру Бахраху
С синим небом не в ладах,с тучей странностей бесспорных,с червоточиной в плодахразмышлений стихотворных,с грузом выстраданных слов,с теплотой, во внутрь ушедшей,с красноречием послови с гордыней сумасшедшей,с тайной робостью в душе,с явной резкостью в движеньях,без заботы о гроше,но с расчетом в выраженьях,с тягой к верному письмук душам, в сумраке стоящим,с недоверьем ко всему— в будущем и в настоящем —будучи двойной до дна(вместе тою и не тою…)злая женщина однаподошла к вам с добротою.
II
Но как мне быть с моей грудною клеткой
и с тем, что всякой косности косней?
Борис Пастернак
САД
Под осень сад, любым сукомкачавший птичьи поколенья,безмолвствует. В лесу такоммне слышен дух тоски и тленья.Когда, с душком небытия,вхожу в такую же аллеюи в ней знакомых вижу, яих по-особому жалею.Без сожаленья, без слезы(душой, которая горела)так Катерина из «Грозы»соседа своего жалела.