Живу я на чужбине четверть векаи научилась в этой сторонеискать в герое просто человека,геройское оставив в стороне.Когда весною свод большой и синийгорит над сводом тюрем гробовых,слабеет сердце даже героиникак сердце женщин самых рядовых.О героине, двадцать лет прожившейв застенке, омываемом Невой,но все же о любви весной тужившей,ломавшей кисти рук над головой,о той кто проявляя силу внешне,внутри почти неслышно голосил,кто жил не принимая жизни здешней —старалась я сказать по мере сил.ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Перо, прости меня: хотеласказать я о судьбе других,гореть для чуждого удела,героям посвятить свой стих,понять былого голос вещий,и к прошлому подняв глазапро исторические вещис настойчивостью рассказать…Но я одну себя посредствомдругих ищу. Как ни пиши —герой мой для меня лишь средствоко вскрытию моей души.СТИХИ, НЕ НАШЕДШИЕ СЕБЕ МЕСТА В КНИГАХ
ОБЛАКО
Вода, вставая утром из русла,питает облако своим туманом.Туман, что через жизнь я пронесла,и не был и не может быть обманом.Туман, слезою капая из глаз,быть может продолжает то движенье,тот начатый за облаком рассказ,которого конец есть возвращенье.Пусть дождь идет, туманное звеното снизу вверх, то сверху вниз сдвигая…Конечно, эта жизнь идет на дно,но, кажется, за ней встает другая.1956«Нет весной на свете лишних: радость всякому!..»
Нет весной на свете лишних: радость всякому!Всех дурманит сладость вишни одинаково.Вишня скидывает звезды, ветви двигая…И у нас в глазничных гнездах две звезды горят.Пусть решетками ресницы прикрывают их, –сердцу, страннику, не спится в стуках маятных.К небу, где в ночи скитальцы – звезды маются,смертный пятилистник пальцев поднимается.1923«Что ни вечер, лунный плуг…»
Что ни вечер, лунный плугроет неба лоно черное,и ложатся в тихий лугзвезд развеянные зерна.Но взойти им не дано:ранним утром клюв петушийза зерном клюет зерно, –зреющие зерна рушит.Но зато в гумне сухомвыскочат зерна червонцы…и голодным петухомкинется в солому солнце! –1923«Вдруг Октябрь спрыгнул с брички…»
Вдруг Октябрь спрыгнул с бричкиу глухой голубой горы,и в веселой перекличкезаработали топоры.Молоком деревянное мясоокропляло каждый стук,но казалась пьяным плясомсудорога зеленых рук.Долго ухала трясина.Все, что веком бор копил,распласталось древесинойпод щербатым пеньем пил.Поднялись горбом стропила,костью выстругали порог.На дебелый бок опилокраспаленный плотник лег.Удесятеряйтесь силыхлопотливого аиста,и личинки в пнях осиныне посмеют сна искать.1926«Только ночью скорби в Сене…»