Туманный вирус

Стрельба прекратилась так же внезапно, как началась. Держа полковника на мушке, Курбатов направился к нему. Двое десантников, пригибаясь, подбежали к джипу и, распахнув дверцу, отпрыгнули с автоматами на изготовку. Но с теми или с тем, кто там находился, было покончено. Что касается ехавших в «УАЗе», то он превратился в настоящее решето, а из его щелей струилась кровь, смешиваясь с дорожной пылью. Это придавало автомобилю сходство с убитым зверем.

Подойдя ближе, Курбатов почувствовал запах дыма, бензина и теплых человеческих внутренностей.

– Двоих наших положили, – сказал десантник с рассеченной бровью. Не ощущая боли, он машинально слизывал кровь, стекающую из раны.

– Это не я, – быстро проговорил Хакимов, подняв голову, – я не стрелял.

И действительно его пистолет так и остался в кобуре.

Курбатов перевел взгляд на трупы, валяющиеся вокруг машин. Посмотрел на слегка задетого десантника, потом на второго.

– Пригони машину, – сказал он.

Когда парень побежал к автомобилю, спрятанному в балке, Курбатов обратился к десантнику с окровавленным лицом.

– Добей всех, – велел он. – По пуле в башку каждому.

– Алибаев, кажется, еще дышит.

Десантник посмотрел на товарища, который остановил джип гранатой.

– Я и говорю, – кивнул Курбатов. – Добить надо.

Полковник уронил лицо на дорогу и расплакался.

– Не понимаю, – рыдал он. – За что? Что я вам сделал?

– Не ссы, – сказал ему Курбатов. – Живой ведь? Ну и не ной.

Полковник замолчал, вздрагивая всякий раз, когда раздавался контрольный выстрел. Зад его штанов сделался мокрым.

Курбатов приставил дуло автомата к затылку Хакимова.

Тот снова затрясся от рыданий.

– Не надо, – причитал он. – Не стреляй. Пожалуйста, не стреляй.

– А знаешь, – решил Курбатов, – не буду.

Он убрал автомат и посмотрел на внедорожник, едущий по степи. Когда тот приблизился, Курбатов показал, где остановиться. Затем взял Хакимова за шкирку, заставил встать и подвел к внедорожнику.

– Лечь, – приказал он. – Харей в асфальт.

Кряхтя, полковник подчинился. Подмигнув водителю, Курбатов знаками показал ему, что делать. Парень ухмыльнулся и кивнул.

– Поднимешь голову или пошевелишься, – сказал Курбатов полковнику, – стреляю.

– Не надо, – взмолился тот, заподозрив что-то неладное.

– Что ты заладил: не надо да не надо. Задолбал. Лежи и не вякай.

Курбатов призывно махнул рукой.

Дыша жаром, внедорожник медленно тронулся вперед и остановился, наехав на затылок Хакимова. Раздался сдавленный крик. Из ушей полковника потекла кровь.

– Нет, – хрипел он, беспорядочно двигая руками и ногами.

– Ты же сам просил не стрелять, – напомнил десантник с рассеченной бровью.

Все, кроме придавленного Хакимова, засмеялись.

– Сдай назад, – велел Курбатов, все еще улыбаясь.

Внедорожник отъехал, оставив Хакимова корчиться на земле.

– Еще разок? – крикнул водитель из кабины.

– Угу, давай.

Курбатов снова взмахнул рукой. Алчно урча, автомобиль переехал вопящего полковника, а потом, не дожидаясь команды, вернулся задним ходом на исходную позицию.

– Продолжай, – сказал водителю Курбатову, – пока из него все дерьмо не вылезет.

И отвернулся. «Они ответят за все, мама», – мысленно произнес он.

Акт третий В темпе анимато

I

Как обычному земному человеку, Шухарбаеву Нуртаю Шухарбаевичу хотелось выкурить любимую трубку, выдавить на палитру краски, взять в руки кисть и встать перед девственно-чистым холстом, щедро загрунтованным белой краской. Как государственный деятель, он не мог позволить себе такой роскоши. Тем более сейчас, когда все великие начинания оказались под угрозой срыва, а планы на будущее летели хромой кобыле под хвост.

Страдая от тупой головной боли и сухости в носоглотке, Шухарбаев вопросительно посмотрел на адъютанта, заглянувшего в кабинет.

– Прапорщик Клочков прибыл, – доложил он.

Шухарбаев молча махнул рукой: мол, давай его сюда.

Четким строевым шагом в кабинет вошел сорокапятилетний мужчина славянской наружности и отрапортовал:

– Господин председатель Комитета Национальной Безопасности…

– Не надо кричать, – поморщился Шухарбаев. – Сядь.

Прапорщик Клочков был одним из тех немногих русских, которые променяли родину на судьбу казахских наемников. Он тренировал спецназовцев Комитета на военной базе близ озера Балхаш. Кожа его была грубой и темной, как скорлупа грецкого ореха, и светло-голубые глаза смотрелись на загорелом лице странно. Во всяком случае, для Шухарбаева, предки которого с диким гиканьем скакали по бескрайним степям, сжигая русские города и увозя с собой пленниц и тюки награбленного.